продолжила: — Человек за этот дверью не тот добрый и наивный Марк, каким я его знала. Он меня пугает до ужаса. Его можно понять! И все же что-то здесь не так.
— Его привычный мир разрушен. Дай ему месяц на реабилитацию, — усмехнулся Орлов, будто считал мои слова беспочвенными и плевыми. Его черные глубины изучали мои глаза, прежде чем мужчина сдался: — Я усилю охрану, если тебе будет так спокойнее спать.
Только в тот момент я смогла спокойно выдохнуть, благодарно улыбаясь:
— Спасибо, Владимир.
Путь обратно казался более длинным, чем в клинику. Странным образом мысль о том, что через считанные минуты я останусь одна дома с двумя маленькими детьми, пугала, вызывала чувство незащищенности.
— Приехали, — вполголоса произнес Владимир, возвращая меня мыслями в реальность. Бросив на него внимательный взгляд, я словно ждала чего-то. Но все, что мужчина произнес, было: — Я скажу тебе, если появятся какие-то новости.
— Отлично, — натянуто спокойно произнесла.
— И, — продолжил Орлов, снова внушая слабую надежду, — заеду завтра.
— Идет, — вынужденно согласилась я.
Мы сидели в тишине довольно долго, прежде чем она стала неловкой и затянутой. Обреченно выдохнув, я сжала ручку двери, опуская ее и открывая, выходя на морозный ночной ветер:
— Как бы там ни было, спасибо тебе за сегодняшний день. Ты был мне нужен.
Его бархатный рык казался мне требовательным и даже жестоким, когда он рассек голосом машину, словно ножом:
— А сейчас?
В напряжении ладонь сама дернулась назад, все еще оставаясь на ручке. Не успевшая спуститься вниз, я снова захлопнула себя в авто, искренне не понимая вопроса:
— Что, Владимир?
— Я говорю, — не отрывая от меня сканирующего взгляда, он заблокировал выход, чеканя каждое слово: — Больше я тебе не нужен?
Меня прошибло током от его слов и голоса. Словно молния ударила в позвоночник, разгоняя кровь и давая новый заряд жизни, как после тройного эспрессо. Задыхаясь на ровном месте, чувствуя непривычную тяжесть языка, я с трудом ворочала им, сгорая от нетерпения ответить и смущения, стыда, неловкости:
— И сейчас тоже нужен.
Три секунды без эмоционального молчания Владимира стали вечностью, доведя до самого края бездны. Я умерла в тот момент, попадая на само дно адского котла и воскресая снова, когда на губах его скользнула едва уловимая взгляду косая усмешка.
— Хорошо, — бархатно прохрипел Орлов.
— И все? — хмурясь, я гневно потянулась обратно к двери, но та оказалась все еще заблокирована. — Открой ее! — приказала я, но когда мужчина никак не отреагировал, будто выключил звук в своей голове и просто следил за происходящим, потянулась сама к нужной кнопке через всю машину. На середине пути руки Орлова сомкнулись, сжимая мою талию, удерживая едва ли не в невесомости, отрезая подвижность рук. — Эй, что ты делаешь? По-твоему, это смешно?!
— Нет, — тут же отрезал он, а после вдруг поправил сам себя, — А вообще, есть немного.
В ужасе посмотрев на совершенно незнакомого мне Орлова, я недоверчиво подняла бровь вверх, все еще не оставляя попыток вырваться:
— Что?..
— Ничего, — пожал плечами тот, закатывая глаза устало и вымученно. — Просто целую свою жену. И плевать мне на всякие бумажки… Ты моя, Каролина. Только моя.
«О чем он говорит?» — успела пулей проскользнуть мысль в голове, прежде чем Орлов просто накрыл мои губы своими. Жадно, безумно и… Словно впервые.
Порой я думаю о том, какие странные мы — люди. Не задаемся вопросами, когда все хорошо, и утопаем в них во время проблем.
Не помня, как именно оказалась на коленях у Орлова, я не хотела этого знать. Мы было хорошо, когда его шершавая, горячая, словно раскаленная печь, ладонь скользила по моей коже властно и уверенно, прогревая до костей. Когда его пряный аромат кожи, с ненавязчивыми нотками цитруса и мяты, проникал мне в легкие, заставляя снова и снова затягиваться запахом, сводящим с ума рецепторы. Когда его язык проникал в меня, будто поршень, заставляя женское нутро сжиматься от желания и возбуждения. Когда его жесткий и бескомпромиссный голос шептал на ухо низко, бархатно, до одури пронзительно:
— На заднее сидение.
Это был приказ. Я ждала его тогда. В голове не было вопросов и желаний копаться внутри. «Ты там, где должна сейчас быть!» — твердо уверял меня внутренний голос. «Доверься ему!» — нашептывал покрывшийся розовой тиной мозг.
Кратко кивнув, я облизала пересохшие губы, и Орлов с рыком поднял меня, сжимая руками предплечья. Оттолкнувшись ногами от дверцы и подставки для бутылок, я сама не заметила, как уже сидела на заднем сидении авто Орлова.
Молчи и суетливо покинув салон авто, Владимир бесконечные секунды и бесчисленные биения сердца пересаживался назад, блокируя ручки и поднимая заслон между передними и задними сидениями.
— Так странно… — сорвалось с губ ровно в тот момент, когда Орлов оказался рядом.
— О чем ты? — бровь его вздернулась, взгляд поводьями скрутил меня по швам.
— Эта машина… — пальцы мои скользнули по нежной кожаной обивке, пахнущей Орловым и будучи пропитанной его энергетикой. — Она словно твое второе я. Олицетворение.
Я задыхалась, когда Орлов изучающе осматривал меня, почесывая небритый подбородок.
— Действительно, странно, — резюмировал он, а после сжал пятерней внутреннюю сторону бедра, потянув на себя. Скользя по сидению, я оказалась прижата к мужчине тесно и крепко. — Потому что на тебя ничего не похоже, Каролина. Ты уникальная.
Сотни мелких игл будто вонзились мне в легкие, перекрывая возможность дышать. Голова вспыхнула подобно бочке с тротилом. Кожа стала более наэлектризованной, нежели оголенные провода в луже.
Он толкнул меня ладонью в грудь, я повалилась назад. Медленно и неторопливо Орлов стягивал лоскуток за лоскутком, пока тело мое не осталось совсем обнаженным. Открытым для его изучающего взгляда.
— Нет, — новый приказ раздался, когда смущенная я закрыла грудь ладонью
