вблизи Ла-Рошели. Да, его жене можно было только посочувствовать…
Итак, Мария Медичи улыбнулась Анне Австрийской и указала ей на кресло возле окна. Они находились в Люксембургском дворце, и королева-мать собиралась дать своей снохе аудиенцию. Это несчастное создание буквально погибало от скуки в Лувре. Окруженная со всех сторон шпионами кардинала и уверенная в том, что ее все окончательно покинули, она просто с ума сходила от бессилия.
Деятельная Мария Медичи сейчас тоже скучала.
— Вы так бледны, дочь моя, — сказала она. — Вам бы следовало быть у Ла-Рошели, где мой сын Людовик мог бы вас навещать.
— Я просила, даже умоляла его об этом, — ответила Анна, — но Его Величество отказал мне. И если я бледна, мадам, то это от слез и одиночества.
— Мой сын робок и слаб, а такие люди обычно бывают мстительны. Он наказал вас за то, что вы вызвали блеск в глазах этого пройдохи Бекингема. Поверьте, король без ума от ревности. Очень жаль, кстати, что ваш супруг не уделяет вам внимания. Сколько раз я говорила ему об этом. Но вы же понимаете, он теперь меня не слушает. Совсем другой голос нашептывает ему на ухо и днем, и ночью.
Собственно, так и было сказано то, ради чего Мария Медичи пригласила к себе Анну Австрийскую. Королева-мать лишь «закинула удочку», и ее простодушная сноха моментально «клюнула» на хитро подготовленную наживку.
— Я знаю, — с тоской в голосе сказала Анна. — Этот голос все шепчет и шепчет, отравляя мозг короля и настраивая его против меня. Он будит в короле все новые и новые подозрения, придумывает все новые и новые запреты… И все для того, чтобы сломить мой дух. Но его не сломить, мадам! Во всяком случае, до тех пор, пока меня поддерживает ваша дружба и привязанность ко мне!
Анна Австрийская отвернулась и смахнула слезу. Мария Медичи заботливо похлопала ее по плечу. Все-таки она была достаточно впечатлительна, чтобы быть тронутой таким откровенным проявлением чувств. Ну, хотя бы ненадолго…
— Дорогая моя дочь, поверьте, я ваш друг! Мы оба, я и мой сын Гастон, сочувствуем вам. С вами обращаются постыдно, и я разделяю ваше мнение о том, кто является главным виновником всего этого.
— Не могли бы вы заступиться за меня? — прошептала Анна. — Король так вас любит, мадам, он вам всем обязан. Все годы, пока он был ребенком, вы правили страной, бескорыстно служа его интересам. Он обязан прислушаться к вам, если вы заступитесь за меня.
Мария Медичи нахмурилась.
— Да, Людовик обязан мне всем, но он забыл об этом. Он даже позволил убить моего бедного Кончино Кончини. О, тогда он был еще совсем мальчишкой, но тем не менее он осмелился пойти на это. Он никогда не испытывал благодарности ко мне. Поверьте мне, Анна, он очень завидует мне, потому что я знаю, как надо управлять государством, а он — нет. Теперь он меня вообще не слушает, и знаете почему? Во всем виноват Ришелье! Эта змея запустила свои ядовитые зубы в нас обеих!
Мария Медичи встала, жестом повелев Анне остаться в кресле, когда та согласно этикету сделала было попытку встать вместе с ней.
— Клянусь Богом, я уже устала от этого человека! Вы просите меня заступиться за вас перед Людовиком? Но из-за этого дьявола он не станет меня и слушать! Советую вам в следующий раз, когда кардинал приедет в Париж, броситься к его ногам и умолять простить вам Бекингема… Клянусь, это будет куда эффективнее, чем все мои аргументы вместе взятые…
— Многие мне так говорили, — ответила Анна. — Но я никогда не сделаю этого. Я ненавижу и презираю это ничтожество. Этот выскочка должен быть уничтожен.
— Какие громкие слова! — усмехнулась королева-мать. — Смотрите, чтобы ему их не передали.
— Я уже ничего и никого не боюсь! — воскликнула Анна. — Вы, мадам, создали этого человека! Вы возвысили его! А теперь он перешел на другую сторону и отбросил вас, как ненужную вещь. Мадам, вы не должны мириться с этим! Мы обе — королевы Франции, и мы должны объединить наши усилия, чтобы свалить этого человека. Одна я беспомощна. Но вместе мы можем стать таким препятствием на пути кардинала, которое он не сможет преодолеть.
— О, да, — сказала Мария Медичи. — Мать и жена — союз достаточно сильный, чтобы при благоприятных обстоятельствах устранить кардинала. Клянусь Богом, дочь моя, мы должны объединиться — вы и я! У меня есть права настаивать на том, чтобы Людовик помирился с вами. Желание матери видеть счастливый брачный союз сына естественно, и я буду настаивать, требовать, чтобы он снял с вас все ограничения.
— Да и я могу быть полезна, — горячо подхватила Анна Австрийская. — Я встречусь с испанским послом и заручусь поддержкой Испании, буду помогать вам всеми доступными мне способами, чтобы низвергнуть виновника всех наших несчастий в пропасть. О мадам, с тех пор, как я приехала во Францию, вы всегда были так добры ко мне! Помогите мне сейчас, и, быть может, мы еще обе будем счастливы!
— Обязательно, обязательно, — пообещала Мария Медичи. — И помните, дорогая, еще вот о чем: он не будет жить вечно. Мы и раньше говорили об этом. Да и мой сын слаб не только душой, но и телом. И придет день, прекрасный день, когда Франция, может быть, получит другого, лучшего короля, рука которого будет свободна!
Она потрепала Анну по щеке и кивнула, наслаждаясь результатом, произведенным ее словами.
— Ради этого дня стоит надеяться, — продолжила она. — С ним придет окончательное решение наших проблем. Но до той поры, дочь моя, давайте объединим наши усилия для борьбы против нашего общего врага!
— С этого момента, — торжественно заявила Анна, — мы с вами, мадам, — одно целое. И пусть кардинал де Ришелье остерегается…
