с Юрием – продолжили свою прогулку. Но они постоянно оглядывались на море, где происходит сакральное соприкосновение человека с природой.
Близится развязка, дорогой мой Читатель. Затишье – оно ведь перед бурей.
Сегодня и правда был обычный, если не сказать скучный день.
После прогулки Сергей с Вадимом Аркадьевичем позанимались ремонтом – так, по мелочи. Потом, поужинав, Сергей встретился с Ингой прямо у дома, у его любимой скамейки.
Никаких чудес она ему не показала и тему мироздания не затрагивала: обычное общение, как тогда, когда они первый раз встретились тут. Только теперь уже Сергей рассказывал про свои впечатления от мастеров сёрфинга.
Глава двадцать девятая
Понт Аксинский
А теперь, дорогой мой Читатель, прежде чем начнутся последние главы, я хочу ещё раз обратиться к древнегреческой мифологии; уж очень она вдохновляет. Уж очень она ёмкая – с её помощью можно создать практически любую аллегорию. Красиво зашифровать все переживания человека, не вдаваясь в занудные объяснения: кто знает – тот поймёт.
Помните, эта история началась с аллегории с участием одной из титанид по имени Мнемозина, которой, согласно мифологии, вменялось влиять на память человеческую? Закончит же эту историю богиня Ирида – богиня радуги, которая ко всему прочему посланница богов. Пусть она, напоминая Сергею о скорбном событии, облегчит его переживания…
Итак, измученный думами и терзаниями, Сергей подошёл к окну и распахнул его настежь, надеясь, что прохлада ночи немного остудит его душевные раны, отвлечёт от тяжёлых мыслей.
Но отнюдь не прохлада ночи помогла ему, а необычное зрелище отвлекло его внимание.
В ночном небе зажглась… радуга! А это значит, что Прометей уже прибыл на Землю, неся священный огонь! И скоро забрезжит заря человечества – оно выйдет из мрака и сможет состязаться с самими богами!
У Сергея же состязание идёт с самим собой – за память.
Когда же она начнёт возвращаться к нему? Ему надоело пребывать в состоянии неизвестности, неопределённости; осознавать своё бессилие, чувствовать себя неприкаянным.
Сергей окинул взглядом комнату.
«Это – тюрьма!» – в отчаянии подумалось ему.
Наверно, какие-то краски своего настроения он мог позаимствовать у Прометея, когда тот был прикован к скале.
«Отчего такое отчаяние?! Откуда эта тревога?!» – спрашивал Сергей у себя.
Электрический свет озарил комнату. Первое, на что обратил свой взгляд Сергей, – ряд вбитых гвоздей на стене.
«Зачем эти гвозди? Что на них висело? Картины? Фотографии? Почему родители их убрали?»
В голову не приходило ничего путного. Пройдя к столику, налил стакан воды – выпил. Так и не решив, что делать дальше – как побороть бессонницу, Сергей раздражённо хлопнул по выключателю, и комната снова погрузилась во мрак.
Сергей распластался на кровати. Он с выражением смотрел во тьму – так, наверное, смотрел и Прометей в глаза Гефесту, когда тот оставлял его уже прикованным к скале.
И вот он один. Перед взором Прометея тёмные морские валы бесконечное множество раз прерывают свой бег у скал – кидаются на камни, потрясая гулом. И не успела ещё успокоиться первая волна, как ей вдогонку идёт следующая, рождая нестройную музыку шторма. Эта музыка лучше всего характеризовала сейчас состояние души Сергея: беспокойство и печаль.
Радуга в окне вдруг стала изгибаться, словно она синхронизировалась с переживаниями Сергея; становилась всё ближе и ближе. Непонятно было, что происходит, пока Сергей не увидел в свете радуги силуэт девушки.
Сергей не мог ни привстать, ни поднять головы – тело перестало слушаться; словно закопали в песок. Странное дело – он не испытывал никакой паники. С покорностью Сергей поддался безволию и просто смотрел, что будет дальше.
Ирида вошла в его комнату через окно и оказалась рядом с кроватью. Радужный свет исходил от неё. Это смотрелось сказочно, и в то же время из-за темноты кругом этот свет не приносил в душу радости.
Может быть, из-за этого свечения, может быть, из-за своего бредового состояния Сергей не мог рассмотреть лицо девушки.
В руках, судя по очертаниям, Ирида держала кувшин. Она обмакнула руку, и через мгновение Сергей почувствовал, как на лицо, на грудь стали падать капли воды. Его чаша сновидений наполнилась до краёв, и Сергей наконец забылся крепким сном.
Последние звёзды догорали на небосводе. Радуга тускнела и исчезла вовсе, когда солнечный диск только-только начал выходить из-за горизонта. А на широком поле стали расцветать невиданные доселе прекрасные цветы – ирисы.
Глава тридцатая
Буря
В реальном мире, так же как и в предыдущей увертюре, сон не торопился приходить. Повалявшись дольше обычного в постели, Сергей понял это; мысли его переливались из пустого в порожнее.
Чтобы зря не раздражаться бесплодными попытками уснуть, он проделал свой обычный ритуал – встал и подошёл к окну.
Наблюдая за непогодой, он мысленно перенёсся на берег моря и пытался представить себе – каково это, стоя сейчас на тарханкутских высотах, видеть, как бушует под тобой море; ощущать и слышать, как гудит всё вокруг и от ветра, и от волн.
Огромные грани водной поверхности, очерченные пеной, подымаются вверх, застывают на мгновение, как качели в верхней точке, а потом, словно змея изогнулась в этот момент, падают вниз.
Вся береговая линия побелела от пены: вода не успевала вылиться из скальных пор – новая волна накатывала и разбивалась о породу, оставляя после себя многочисленные ручьи и водопады.
Ветер гнул деревья в саду. Первые капли дождя упали на стёкла. В такие моменты начинаешь понимать, что значит уют в доме.
Ну вот. Надышавшись свежим воздухом, немного даже помёрзнув, Сергей закрыл окно.
«Теперь, – думал он, – стоит только лечь на кровать, и я тут же усну».
Но нет – усыпляющему течению времени мешал камень в виде мыслей об Инге. Они так настырно занимали Сергея, тем более мысли эти имели эротический оттенок. Как ни крути – естество.
Поначалу мысли были окружены романтическим ореолом: Сергей представлял себе милые картины покорения дамского сердца. Момент, когда наконец между ними растаяла незримая стена и теперь можно дать волю своим чувствам. Объятия, поцелуи…
Из-за беспокойства за ненаступающий сон в эту романтическую идиллию постепенно стал вторгаться Эрос, заставляя ворочаться на кровати, ища удобной позы для сна. Но сколько ни ворочайся, напряжение возрастало.
Мысленный калейдоскоп теперь сменял другие картины: их переплетённые тела, чувственные губы Инги, томный её взгляд, обнажение, моменты снятия белья, проникновения… Всё это будоражило Сергея.
Мелькнула безумная мысль – пойти к Инге в комнату, ведь совсем рядом, и, не обращая уже ни на что внимания, материализовать свои фантазии. Пока Сергей понимал, что
