Неужели меня там видели? Если есть свидетели благородного происхождения, пусть
их вызовут в суд. А мужичье я свидетелями не признаю. Я даю им заранее отвод.
Любого серва или виллана[33]можно запугать или купить, и они скажут все, что ни
попросишь, а мои враги вполне способны напугать и подкупить кого угодно, лишь бы
опорочить меня.
— К сожалению, ни шевалье Гвидо де Монсарель, ни его супруга, ни его
дочери, ни барон Жиром де Ларюш не могут присутствовать на суде в силу выше
названных причин, — сказал обвинитель.
— Ну и где же доказательства у уважаемого суда? — Обрадовался Бертран де
Бовуар.
— Мне доложили, что только что прибыл свидетель, шателен Гуго де Пейн. —
Сказал прево.
Лицо баронского отпрыска при этом известии сразу помрачнело, а все взгляды
обратились в сторону молодого рыцаря. По просьбе прево, Гуго подошел к столу
президиума, поклялся на Евангелии в правдивости своих слов и подробно рассказал
присутствовавшим о происшествии в Пейне.
— Ну, признаете ли вы себя виновным, Бертран де Бовуар? — Обратился
судья к подсудимому после рассказа де Пейна.
68
— Ни коим образом, ваше высокопреосвященство! — Ответил баронский сын
епископу. — Да, кое-что из того, о чем рассказал этот шевалье, действительно имело
место, но, я не совершал никаких преступлений. Напротив, я действовал согласно
законам и обычаям.
— Зачем же тогда вы и ваши люди незвано явились в поместье Пейн и стали
отбирать имущество у жителей? — Спросил обвинитель.
— Все очень просто. Дело в том, что отец означенного шевалье задолжал мне
пятьсот безантов золотом, и я пришел получить хоть что-то после смерти бедняги.
— Но вы обязаны были сначала известить шателена Гуго де Пейна, как
законного наследника, предъявить доказательства долга, и только после того имели
бы право требовать уплаты. — Сказал прево.
— Дело в том, уважаемый судья, что наш договор с покойным де Пейном был
заключен на словах, как это принято между благородными рыцарями. Знаете ли, слово
чести. А что наследник вернулся из далеких странствий после стольких лет
отсутствия, я и понятия не имел, иначе я взял бы с собой гораздо больше людей.
— А я утверждаю, что этот человек лжет! — Возмутился Гуго. — Мой отец
никогда не имел и не мог иметь с ним, и с такими как он, ничего общего. Посмотрите,
Бертрану едва ли тридцать пять лет, а мой отец умер в шестьдесят четыре. К тому же,
мой отец умер пять лет назад. Почему же Бертран не требовал уплаты долга раньше,
пока еще была жива моя матушка? Он врет!
— Но, тем не менее, все это правда, любезнейший шевалье. Пока ваша
матушка была жива, я не хотел огорчать ее требованием уплаты этого долга. Тем
более, что тогда я еще не бедствовал. Еще был жив мой батюшка, и старший брат не
смел выгонять меня из замка. А теперь вот, уже два года, как я скитаюсь, и положение
мое сделалось весьма стесненным. Но, клянусь своей честью рыцаря, ваш батюшка на
самом деле был не дурак выпить, и мы с ним действительно часто пивали за одним
столом, — ехидно ухмыляясь, произнес подсудимый.
— Как, вы осмеливаетесь публично оскорблять честь моего покойного
родителя! — Ужаснулся де Пейн, и пальцы его сжались на рукояти меча. На что
подсудимый только рассмеялся.
— Успокойтесь, свидетель. Слово предоставляется защите. — Сказал прево.
— Защита просит принять во внимание бедственное положение
обвиняемого… — начал было свою речь сенешаль графа Шампанского, но его
перебили.
— А как вы, Бертран де Бовуар, объясните тот факт, что в деревне Пейн вы
изнасиловали малолетнюю дочь кузнеца и отдали приказ своим людям поджечь дом
вместе с жильцами? — Неожиданно сказал только что вошедший человек в сером
плаще с капюшоном, спадающим на лицо, но Гуго сразу узнал его по голосу.
— Не было такого. Вы лжете. — Быстро ответил Бертран, и его маленькие
свинячьи глазки суетливо забегали во все стороны.
— Но я сам видел.
— Да кто вы такой, черт возьми! — Вскричал взбешенный подсудимый.
— Аббат Мори к вашим услугам, — назвался вошедший и сбросил с лица
капюшон.
— Ну что ж, при наличии двух свидетелей благородного происхождения
можно считать вину обвиняемого доказанной, — сказал прево.
— Возражаю! Шевалье де Пейн — заинтересованная сторона, ведь его отец
задолжал мне! — Возопил барон, страшно сверкая глазами.
— А чем вы докажете, что отец де Пейна был вам должен? — Спросил аббат
Мори.
— А разве слова благородного рыцаря недостаточно? — Вскричал
подсудимый.
— Благородные рыцари служат Богу и своему государю, а не насилуют детей.
— Сказал аббат.
— Я никому не позволю возводить на меня напраслину! — Возопил Бертран
де Бовуар.
— Успокойтесь, подсудимый! Суд считает вашу вину доказанной. И после
совещания приговор будет оглашен. — Сказал прево.
— Это несправедливо! — Завопил обвиняемый голосом резаной свиньи. — Я
требую суда Божьего! Да, да, я требую Божьего суда! Я имею такое право требовать
Божий суд! Я требую судебный поединок с этим щенком де Пейном! Пусть Господь
Бог направит руку того, кто прав, и покарает преступника! Я требую поединок до
смерти на тяжелых булавах!
— Суд выслушал все стороны и удаляется на совещание. — Неожиданно
объявил граф Стефан. После чего судьи встали и вышли в соседнее помещение.
Конечно, граф Стефан мог объявить решение ни с кем и не совещаясь, как это и
делалось в то время почти повсеместно власть имущими, но его образованность и
любовь к самой процедуре суда пересиливали.
