О чем это говорит?
Варвара шла и поглядывала на дома и небо. Мимо прошел патруль, не удостоив ее вниманием. Просто девушка вышла прогуляться посреди ночи и подышать раскаленным воздухом.
Ответ был очевиден: Петя привык действовать прямо и просто. Что всегда давало ему отличный результат. Облом с Варварой не считается. В его голове не может созреть сложный план. Для этого там мозгов не хватает. Если Пете что-то надо, он протягивает руку и берет. Без хитрости и лишних усилий. Если бы ему понадобилось убить Добронину до свадьбы, а по завещанию он все получает, то тогда… То тогда Петя придумал бы что-то простое. Не стал бы терпеть два года постельных трудов. Принцип: захотел – получил. То, что ему захотелось, должно достаться немедленно. Как избалованному ребенку, которому покупают игрушки по первому крику. Добронина упала бы с лестницы. Или задохнулась во сне. Или погибла в аварии, ради которой Петя не пожалел бы машинку. Или что-то еще придумал. Вот только посылать убийцу в отель и покупать платье как опознавательный знак ему бы и в голову не пришло…
Вывод психологики был безрадостным: уверенность Варвары, что Добронина спаслась из ловушки жениха, была большой ошибкой. Такой большой, что непонятно, как признаться в этом Игнатьеву.
Она поторопилась. Она так была уверена, что Шляпич – заказчик убийства, что не замечала необъяснимые мелочи. Вернее, убеждала себя и лейтенанта, что они совсем не то, чем были на самом деле.
Что теперь с этим делать?
Варвара оперлась локтями о гранитную тумбу и стала смотреть на воду. Канал казался темным зеркалом, в которое нельзя заглядывать простым смертным. А если посмотришь – увидишь свою судьбу.
Шляпич не мог организовать то, что случилось в люксе отеля. Психологика говорила, что произошедшее мог спланировать другой человек. Она говорила, а Варвара не слушала. Или слушала невнимательно. Надо было следить за деталями. Они находились перед глазами, требовалось всего лишь заметить их. Увидеть с правильной стороны.
Что происходило в номере?
Не нужен «театр разума», когда всего два действующих лица. Крайкова готовится к важному свиданию в номере отеля. Она приносит с собой молоко и ягоды. Набирает ванну, наливает молоко, давит ягоды. Только вопрос: откуда она узнала рецепт? Планшет принес убийца. Значит, ее предупредили заранее. Убийца не вызвал тревогу, потому что она знала: будет косметическая процедура. Форму отеля Крайкова могла вообще не заметить. Она ставит перед собой свою фотографию времен молодости, ложится в теплую приятную ванну и… умирает.
Налетел легкий ветерок. Варвара вздрогнула, забыв, что у нее болит горло. Горло обиженно помалкивало. Зато она поняла, что случилось. Это же очевидно. Обрывок фотографии – совсем не то, чем кажется. Иначе альбом не исчез бы. Иначе ничего не было бы. А было бы по-другому. Доброниной угрожает настоящая опасность. Совсем с другой стороны. Ее надо спасать. И не только ее.
– Девушка, а вы за какую команду болеете?
Варвара повернула голову. Перед ней стоял верзила в красной футболке с двуглавым орлом у сердца и початой бутылкой пива. Судя по животу и двойному подбородку, спорт он любил, сидя на диване.
– Я болею за свое горло, – ответила она. – Идите своей дорогой, молодой человек.
Верзила отхлебнул из бутылки.
– А че так невежливо? Пойдем, отметим нашу победу, бейби, – он протянул руку. Варвара уклонилась и отступила. Когда надо, полиции, как назло, не было видно. Она прикинула, что сможет легко убежать: противник не выдержит и десяти шагов. Но спасаться бегством в своем районе – себя не уважать. Потом еще трусить выйти из дома. Нет, ни шагу назад.
– Время позднее, хорошим мальчикам пора спать, – сказала она, прикидывая, куда бить, если до этого дойдет: куда честно или куда эффективно. Спасибо брату Борису, научил азам самообороны. Для девушки – бесценные навыки. Чем уметь красить ногти, лучше знать, как обломать их о противника.
– Ух ты, какая резкая, – детине было жаль выпустить из рук бутылку, вдруг пиво прольется. – Приезжая, что ли? Так сейчас научим, как принято в культурной столице…
Он изобразил взмах левой рукой, но почему-то пошатнулся, будто что-то толкнуло, уткнулся боком в перила и грузно повернулся к тому, кто посмел напасть сзади.
– Тебе сказано, мальчик, иди спать…
Тело в футболке загораживало вид, Варвара не разглядела, кто пришел на помощь. Но голос узнала. Как не узнать голос лучшей подруги. Она обошла толстяка, чтобы оказаться рядом с Ингрид. Плечом к плечу.
Ингрид молча буравила болельщика взглядом, чуть заметно надвигаясь. Этого было достаточно. Взрослый и не слишком трезвый мальчик зажмурился и стал лениво отмахиваться, как от кошмара на канале Грибоедова.
– Ладно, ладно, вы чего, – пролепетал он. Жалко и постыдно.
А еще хотел учить манерам культурной столицы! Не на тех напал. Не следует приставать к коренным петербурженкам. Они воспитанные девушки. Могут и в репу дать. Вежливо и культурно.
– Сейчас искупаешься в канале, – уведомила Ингрид.
И хоть сказано было тихо, а по силе и росту она не смогла бы приподнять мальчика, но Варвара невольно поверила. Поверил и мальчик. Закрылся руками.
– Ой, полиция, помогите! – пробормотал он.
– Бегом марш! – прошептала страшная Ингрид.
И мальчик побежал. Расплескивая на себя пиво и тряся жирами. А еще форму сборной надел. Позор фанатского сообщества, одним словом.
Ингрид обняла подругу.
– Я тебя спасла, – сказала она гордо. – С тебя причитается.
Варвара знала, что Ингрид не любит целоваться с женщинами. Даже с близкими подругами. С ними – особенно. Она ткнулась лбом ей в плечо. Как козленок в мамку.
– Спасибо, я бы справилась… Ты откуда взялась?
– Сама не знаю, – ответила Ингрид не слишком весело. – Гуляли всю ночь до утра.
Не нужна психологика, чтобы угадать: свидание с Крякиным закончилось ничем. К полной неожиданности. Обычно Ингрид добивалась того, кого хотела, сразу. Ну, часа через два или три. Что-то пошло не так с торговцем овощами, ныне директором театра.
Варвара аккуратно спросила. Новости оказались хуже, чем могли быть.
В кабинете Крякин не поддался порыву страсти, назначил свидание вечером в рыбном ресторане на берегу Финского залива. Он заказал прекрасный стол, но голод Ингрид был другого сорта. Тем не менее она отсидела часа три за болтовней о том, какой великий театр построит Крякин. Когда рыба с черной икрой были ими съедены, пришла пора ехать в отель, где взрослым людям сдавали номера на час, или просто попрыгать на заднем сиденье его машины. И тут Крякин предложил погулять по заливу.
Чтобы остудить жар, Ингрид согласилась: трава мягкая и сухая, любой куст сгодится. Только вместо пионерской любви на лоне природы они… действительно гуляли. Крякин не унимался, рассказывал. Ингрид не понимала, что происходит. Он буквально игнорировал любые ее попытки перейти к делу.
