Макс заглянул ей в глаза, нежно взяв пальцами ееподбородок. Говорил нехотя, словно боялся собственных слов:
- Если ты чувствуешь, что любовь постепенноисчезает, и стараешься этому хоть как-то воспрепятствовать, то пойми - здесьнужны другие методы. Это не выход - заставить меня прекратить отношения сдругими девушками. От этого любовь не вернется.
Все так изменилось... Когда-то она готова былажизнь отдать за то, чтобы просто услышать его признание в любви. Нервничала,переживала, не знала, что делать... А теперь он нервничает, как в юности. Незнает, что делать. Очень хочет добиться ее полнейшей привязанности, оченьбоится потерять то немногое, что есть в эту минуту. Очень хочет ее завоевать и незнает, как это осуществить. Может, стать космонавтом? Быть девушкой космонавта- тоже круто! Все ее подруги обзавидуются! Может, тогда ее интерес вернется?
Но при этом он все равно самый близкий. Да, нетк нему сексуального влечения. Но он по-прежнему нравится. Инфантильно, как вдевятом классе. У него красивые глаза. Впечатляющие. Как фотоаппаратные линзы изеркала оставляют впечатление на пленке, точно так же однажды глянешь ему вглаза и уже никогда не сможешь отвернуться. А когда он их закрывает - такэффектно, с выверенным профессионализмом актера - даже поцелуй становитсяслаще.
Впрочем, поцелуй - это вообще отдельная тема.Никогда - ни разу в жизни! - он не всунул ей язык грубо, как Карен, илибезответственно рано, как Саня. С Максом поцелуй получается разговором.Разговором на одном языке... (Наташа улыбнулась - эту фразу можно понимать какугодно - все равно правильно). Он умеет целовать так, что ты ни за что неоткажешься, даже если это не входит в твои планы. Можно доверчиво отдать ему своигубы - он знает, что с ними делать. Можно доверчиво отдать ему все тело - и непожалеть об этом!
Наташа сама принялась снимать с него свитер. Онне препятствовал ее действиям, но и старался особо не рассчитывать напродолжение.
- Разденешь меня? - спросила она робко,выбираясь из-под одеяла на поверхность.
Макс мило улыбнулся: она была только вфиолетовых трусиках. Кивнул ей, но все равно не спешил. Она явно стеснялась присвете ночников по обе стороны дивана, но храбро стояла на коленях поверх одеяла.Макс обнял ее и гладил ладонями, целовал все ее лицо - приятно-щекотно, слегкаприкасаясь губами. Ее руки поползли по его телу ниже: расстегивать джинсы.
- Ты не обязана, - сказал ей Максим с заботой. -Я не заставляю делать того, чего ты не хочешь.
- Я знаю.
Все-таки приятно чувствовать его голое тело.Пыталась поймать его взгляд в надежде увидеть там поддержку, ободрение - оченьнервничала, очень! И вроде не девственница, и с ним не в первый раз, но этапаника так настойчиво сквозит в черепе - пустом и гулком. Правда, его поцелуина шее, в ямочке под ухом, заполняли всю пустоту Максимом, его теплом, еголюбовью.
Наташа боялась, что будет поначалу испытыватьдискомфорт или даже боль, как всегда, когда не была возбуждена (хотя это былотолько с Саней). Но Макс достаточно хорошо знает реакции ее организма, чтобы неошибиться с выбором момента.
- Не волнуйся, я никуда не спешу, - шепнул он ейв висок, или в бровь, куда-то, где был с поцелуем.
Наташа улыбнулась, сразу захотелось обнять егопокрепче: как раз пару секунд назад успела мысленно попросить его: "Тольконе спеши!"
Ласкал ее нежно и заботливо до тех пор, пока онане расслабилась.
- Если хочешь, будь сверху, - предложил он то,чего не любит, и Наташа уступчиво улыбнулась:
- Нет, лучше ты. Не бойся, все хорошо.
Больно не было. Было никак. Хотя это касаетсятолько физических ощущений. А вообще было очень приятно, что он не принялся втемпе реализовывать свои животные инстинкты, а наоборот, устроил ей такуюнежную любовь, как в фильмах. Наташа молчала и, закрыв глаза, легко поглаживалаего спину. И он отвечал ей взаимностью: вел себя непривычно спокойно, двигалсячутко с минимальной амплитудой. Целовал ее шейку и ушки, ласково убирая еевездесущие пряди волос. Максим ни разу в жизни не "наступал" ейлоктями или другими частями тела на волосы, заставляя хвататься за голову впоисках выдернутого волоска. Странно, как вообще этого можно избежать, ведь ееволосы здесь повсюду?!
Он время от времени менял темп, и Наташа улыбалась:замечала, как ему становится все лучше и лучше. А услышав над ухом еговсхлипывания и старательно подавляемые робкие стоны, поняла, что умрет за этогочеловека, если потребуется. Он единственный в ее жизни мужчина, готовыйпожертвовать своим удовольствием ради того, чтобы девушка не ощутила себясредством. Ради того, чтобы до конца сохранить атмосферу любви и не превращатьее в примитивный секс. Ради Наташи.
- Макс, расслабься, - предложила она емушепотом. И, не сдержав эмоций, пробормотала: - Я больше всего в жизни хочу,чтобы тебе было хорошо.
Максим не сказал бы, что это был особенный секс.Так, весьма средненький. Но Максим был безумно счастлив, что этот весьмасредненький секс случился в его жизни. Она не хотела - ни его самого, ниинтимных отношений вообще. Она просто отдалась ему. Потому что любит. И толькопо-настоящему любящий мужчина может это оценить. Был так растроган, что могтолько бормотать ей на ушко:
- Кошечка... Моя прелесть... Смысл моей жизни...
* * *
Сегодня Наташина мама пришла в гости, и Максимчаса полтора развлекал ее на кухне, выясняя, какие сложности были у Наташи вдетстве из-за того, что она левша. Он решил писать кандидатскую диссертациюименно на такую тему. Точнее, тема про то, какие проблемы могут быть у педагогав связи со специфическими особенностями ребенка, а целая глава посвящена какраз левшам. Макс просто не мог избежать возможности поработать над своимподручным материалом - над своей любимой левшой. Наташа сидела рядом и всевремя удивлялась, что то, что сообщает мама, действительно, было.
Наташа поздно научилась говорить. Хотя ранополюбила чтение. В два года стала говорить, а в три уже с удовольствием самачитала простые сказки. Писать научилась только в школе. И то, поначалу упорноотзеркаливала буквы. С письмом вообще очень проблематично было: Наташа словноне понимала, что букву нельзя перевернуть - вертела и зеркально, и погоризонтали, и по вертикали. И мама объясняла ей образно: что "Ф"похожа на очки, например. Вскоре Наташа и сама стала с легкостью придумыватьсебе ассоциации, причем такие, до которых мама сама бы не дошла.
У первоклассницы-Наташи все тетрадки быливымазаны чернильными пятнами, ведь прежде чем написать следующее слово,Наташина левая рука сперва размазывала предыдущее. Но мама нашла выход: самаподбирала ей такие ручки, которые не пачкаются.
- Жаль, что Вы перестали подбирать ей ручки! -съязвил Макс. - У нее по физике всегда такая тетрадь ужасная была! Еще и почеркотвратительный такой, совершенно нечитабельный!
