Оставшуюся церемонию принц, а точнее — почти король сверлил маму взглядом ненависти, обещая ей муки вселенского масштаба. Пока над головой не затрубили трубы, а наш брак не признали законным по всем традициям Акифра и Эдинака. Документы были подписаны, и мы стали мужем и женой.
Дальше шло типовое заверение мужа, что меня будут холить и лелеять всю жизнь, после на плечи опустился его плащ, в то время как мой был отстегнут и упал на пол — я перешла из одной семьи в другую. И конечно же поцелуй. Первый в нашей брачной жизни.
На этом моменте я должна была казаться всем той, кого поцеловали в первый раз, однако я была взволнованна и это действие стало для меня чем-то вроде спасения, потому я прижалась к его губам в равной степени сильно, желая спрятаться в нём полностью. Оскар только улыбнулся, даже не разорвав прикосновение, и коснулся моей щеки, когда я вскоре смутилась, вспомнив, что поступила несколько неосмотрительно.
Но на этом только начались «пытки», потому что впереди была коронация, процессия по столице и фуршет, и только после нас оставят вдвоём.
Коронация продлилась не больше часа, весомую часть которого заняло не наше «посвящение» с церковной атрибутикой, и даже не клятвы, а нудное зачитывание монахом писания и правил, которые мы с мужем нарушать не могли ни при каких условиях. Что-то вроде заповедей, которые никогда не будут и не были соблюдены ни одним монархом в известном нам историческом промежутке. Очередная блажь, заставляющая людей верить во что-то несущественное.
И, наконец, водружение двух тяжёлых корон на головы, аплодисменты и поздравления аристократии, и долгая красивая речь Оса о благополучии, важном союзе и о том, что для всех нас наступили прекрасные времена.
Я верила ему, потому внимала словам ровно так же, как и остальные придворные. Осознавала, что долгая война между нашими странами окончена, и что никто больше не умрет от меча или огня на поле боя. Наступило спокойствие и счастье.
Сейчас он выглядел другим — не тем мальчишкой, каким иногда представал передо мной, а истинным королем, правителем земли, сильной страны и множества людей. Теперь мы зависели от его воли, силы и разума.
— Не переживай, — одна из немногих коротких фраз, которые он произнёс мне за весь день.
Я в ответ на неё только нерешительно улыбнулась, приняла протянутую мне руку и сделала шаг к нему ближе, чтобы спуститься со ступеней к стоящей карете у главного входа во дворец, не забывая держать подол платья и край едва ли держащегося плаща его Величества. Чтобы попасть в открытую карету с магическим тентом от солнца и непредвиденных нападений мне потребовалась помощь не только мужа, но и служанок, сперва затолкавших моё платье в узкую дверцу, а после расправивших его на коленях у ещё более волнующейся меня.
Оскару открыли противоположную дверцу, что было слегка против правил, однако вынужденной мерой. Ко всему прочему, новому королю никто перечить не стал бы. Карета тронулась, и мы вместе с ней.
— Ваше величество, — он сел рядом, потеснив несколько слоёв моего наряда.
Откуда же столько материала, если крой проще некуда?
— Ваше величество, — вторила ему я, сидя с глупой улыбкой счастья, вперемешку с волнением.
Мимо медленно тянулись дворцовые виды, как бы говоря мне, что за всё время пребывания здесь я не вышла в сад даже на пару минут.
— Ты бледная, — он попытался скрыть беспокойство, — она уже сказала тебе?
Я, кажется, побледнела еще больше, однако выдохнула, села к нему полубоком и спросила:
— Она… мама?
Мне кивнули. Я ответила тем же.
— Что она должна была сказать? — мой голос стал громче, потому как мы выехали из дворцового комплекса и попали в шум толпы.
Вокруг бушевали люди с разными взглядами, выражениями лиц и намерениями. Но большая часть из них была настроена без зла, а с большой радостью. Ос избавил их от войны.
— Отец прислал ей письмо сегодня утром, обещая небесную кару, если она замыслит что-то вредящее нам, — он хмыкнул, — и поздравления в браке для нас с тобой.
Словно в ответ на мои мрачные мысли над головой что-то зазвенело, сверкнуло и потухло. Я вздрогнула.
— Первый, — прокомментировал король, — не волнуйся. Никто не сможет нам навредить. Просто сторонники твоей мамы жаждут удержать власть в своих руках на каплю дольше.
Отвечать ему я не стала, попытавшись выдавить приличествующую новой королеве улыбку. Я теперь вообще всегда должна быть с ней.
— Он передал мне управление, — будто бы невзначай сообщил он.
Я опешила.
— Мы вернёмся сюда, как только посетим Эдинак и узаконим брак там, — он даже отвернулся, очевидно не в силах смотреть в мои глаза.
Точнее не желая увидеть в них разочарование. А оно было там. Очень много. Вперемешку с нежеланием строить жизнь здесь.
— Мама знает? — спросила я тихо.
Наверное, даже не желая, чтобы он услышал.
— Знает, — и до того, как я даже открыла рот, — она пожала плечами. И это странно для той, кто рвал и метал, спасая свою страну от захватчиков.
Я кивнула, вспоминая, что подумала точно так же.
— Но мы справимся, Вера, — он смотрел прямо перед собой и очень уверенно и решительно, — она уже ничего не сделает. Я жду покушение от неё и защитил нас. Это её последний шанс, который она потеряла.
От этого мне было даже немного грустно, будто виновата во всём была именно я.
Через три часа «прогулки» мы вернулись во дворец, где уже окончились приготовления фуршета. Меня успели переодеть в более пышное и нарядное платье для подобного мероприятия, а потому я сидела на широком кресле, а не на предложенном для королевы — я со своими размерами и платьем была бы зажата в нём, как в тисках. Забавно, что у всех гостей подобной проблемы не было, и им достались вполне адекватные стулья. Провидение сегодня было немного не со мной.
Мама была посажена по мою правую руку, как единственный член семьи, что её немного задело — она была в некоторой степени зла. В некоторой ужасающей степени. Потому и ворчала всё время, пока находящаяся в раздумьях я ела и молчала. В отличие от Оскара, который весь вечер был спокоен, собран и даже не пил, отчего в моей голове рождались смутные догадки.
Через полтора часа меня вывели из-за стола и повели на подготовку к первой брачной ночи.
***
Мерное покачивание стенок закрытой кареты и шум отряда стражников, марширующих с нами домой. Точнее не домой, а на длительную прогулку до соседнего государства.
Это расстраивало меня даже больше той радостной гримасы, которой проводила нас мама три дня назад. Ос оставил её управляющей на эти дни, сообщив, что будет передавать ей в переписке свои решения. Мне показалось это правильным. По крайней мере на то время, пока мы гостим в Эдинаке.
