Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
В 1990-х (не помню точно, какой это год, поскольку сам стал членом организации довольно поздно, кажется, в 1995-м или 1996-м) Д.М. Михайлович основал клуб под названием Общество любителей философии истории. По его собственным словам, ОЛФИ родилось в 1986-м, но, кажется, тогда оно состояло из трех-четырех человек и расцвело по-настоящему лет через шесть после рождения своего, это, думаю, и был момент его истинного учреждения.
На клубе кто-то из корифеев делал доклады на полемические темы русской, античной или византийской истории, их подвергали неформальному, можно даже сказать, жаркому обсуждению. Обсуждались там и книги, ставшие событиями культурной жизни того времени. ОЛФИ работало под девизом: научная строгость, политическая вольность. И эта «вольность» шла вразрез с либеральным вектором общественного развития того времени. Клубные дискуссии велись в духе русском, христианском, государственническом (с оттенком монархизма и византизма). Казенщину ельцинской России там в грош не ставили, как, впрочем, и «ценности Октября». В чести был, скорее, своего рода «белый активизм», то есть признание того, что революция 1917 года была и грандиозной ошибкой, и грандиозной трагедией, а Российская империя имела многообещающую историческую перспективу, прерванную грандиозной гекатомбой двух войн – мировой и гражданской. В разгар деятельности ОЛФИ (1998) Дмитрий Моисеевич сделал доклад о К.П. Победоносцеве, где назвал его гениальным аналитиком и провидцем, которого не сумели понять современники. Впоследствии на основе доклада он написал статью «Великая правда исторического развития». Она вошла в сборник «Вольные историософские этюды». Среди прочего Дмитрий Моисеевич сказал там: «Победоносцев разобрал все основные составляющие „демократического" устройства государства и доказал: это все то же правление незначительного меньшинства, как и любой другой государственный режим, только еще более хаотичный, еще более ориентированный на удовлетворение „личного честолюбия и тщеславия и личных интересов представителей"». Сам Михайлович идеалы будущего видел в обновлении эталонов прошлого, притом не только времен императорской России, но и, даже в большей степени, Московского царства допетровского периода.
Клуб собирался сначала в редакции издательства «Восток», затем в подмосковном доме Дмитрия Моисеевича близ железнодорожной станции белорусского направления Баковка.
Семинары ОЛФИ в разное время посещали: А.В. Каманина (крупный публицист), С.Ю. Иванов (впоследствии достигший профессуры), Д.М. Володихин (также университетский профессор), Н.В. Иртенина (тогда еще совсем юная, еще не корифей православной исторической романистики, как сейчас), поэтесса Марина Геттиген, Е.Д. Крестинина (довольно известный литературный критик и публицист, впоследствии супруга Дмитрия Моисеевича), А.Д. Крамаренко (поэт, ныне живет во Владимире), ваш покорный слуга, а также еще десятка два молодых историков и литераторов. Михайловича с его семинарами очень хорошо знал и постоянно с ним полемизировал знаменитый Константин Крылов, ныне покойный. В свою очередь, Дмитрий Моисеевич не раз публиковался у него на сайте traditio.ru, а затем в газете «Консерватор», но под псевдонимом, на раскрытие которого разрешения мной не получено. По журналам, газетам, сайтам вообще разбросано немало статей Дмитрия Моисеевича, под псевдонимами и под его собственным именем; собрать их сейчас затруднительно, поскольку автор относился к идее составления автобиблиографии иронически. Точно известно лишь о нескольких публикациях в «Книжном обозрении» и в газете «История».
Впоследствии по образцу Общества любителей философии истории были созданы столь известные клубы гуманитариев, как литературно-философская группа «Бастион», Карамзинский клуб, историко-культурное общество «Московские древности». ЛФГ «Бастион» возникла в 2000 году, какое-то время существовала параллельно ОЛФИ, а потом заменила его – с полного согласия Д.М. Михайловича, поскольку у ОЛФИ наступили проблемы с помещением. Часть семинаристов перетекла в «Бастион», там бывал на нескольких семинарах и сам Дмитрий Моисеевич, отечески «благословляя» клуб-наследник своей организации.
Сегодня многие с благодарностью вспоминают школу ОЛФИ.
В 1992 году вышла первая монография Дмитрия Моисеевича, «Опыт исследования сакральной географии русского Средневековья: Звезды, оси, лучи, перекрестки». В ней отразилось его стремление сопрягать историческое знание с географическим, но далеко не в том традиционном смысле, который стал достоянием исторической науки еще во времена В.О. Ключевского, а именно: «Общество зависит от той природно-географической среды, в рамках которой живет и развивается». В книге речь идет о линиях распространения христианства на Руси в разные эпохи ее истории, о «перекрестках» духовного влияния крупнейших вероучителей, осях влияния соседних традиций – византийской, западной, кавказской, а также о вспышках («звездах») иноческого благочестия, вызвавших настоящие волны, распространявшиеся на широком пространстве. В частности, высказывалась идея о том, что естественно-географические трудности колонизации Русского Севера делали его особенно привлекательным для светочей «иноческого делания»: чем труднее жизнь в дикой глуши, в суровых условиях, тем выше подвиг во имя Христа и тем легче найти возможности для уединенного молитвенного сосредоточения.
Средства на издание были собраны поклонниками Дмитрия Моисеевича, хорошо знавшими его по публичным лекциям, ценившими за колоссальный кругозор в сфере средневековой истории, а также за художественно-яркий язык изложения. Однако денег хватило лишь на тираж в 350 экземпляров. Книга разошлась мгновенно и сразу же стала библиографической редкостью. В настоящее время стоит вопрос о переиздании этой монографии Д.М. Михайловича.
Середина – вторая половина 90-х стала временем творческого расцвета историка. Его пригласила к сотрудничеству редакция фундаментального просветительского издания «Энциклопедия для детей», набиравшего миллионные тиражи. Для третьего тома ЭДД «География» Дмитрий Моисеевич написал десяток больших очерков по истории географических знаний у разных народов и цивилизаций древности. А для пятого, посвященного русской истории, он создал литературно отточенный, острый очерк «Михаил Николаевич Покровский». Текст вызвал полемику, поэтому, думается, стоит остановиться на нем подробнее.
В названной энциклопедической статье (довольно значительного объема) Михайлович не ограничился перечислением основных трудов Покровского и обсуждением его политической ангажированности; историка в гораздо большей степени интересовал творческий стиль и научный метод Покровского, то есть что такое Покровский вне политики. По словам Дмитрия Моисеевича, «благодаря политическим обстоятельствам на недосягаемую высоту поднят был историк блестящий, но отнюдь не из числа первостепенных. Сильными сторонами Покровского были прекрасное знание языков, солидная научная школа и способность к яркому, образному изложению своих идей. Его слабые стороны состояли в склонности к схематизму и суждениям остроумным, красивым, но ничем не подтверждаемым. Историкам будущих поколений еще предстоит до конца разобраться с этой противоречивой фигурой: что следует считать заслугами Покровского, что – ошибками, а что – преступлениями».
Что же касается широко известной идеи Покровского, что история – это «политика, опрокинутая в прошлое», то Дмитрий Моисеевич отозвался о ней критически: «Одна из главных идей Покровского состоит в том, что беспристрастной истории, истории вне политики быть не может. История, как он не раз подчеркивал, пишется не бесплотными существами, а людьми, защищающими собственные интересы и интересы своего слоя, группы, класса. Борьба классов, таким образом, отражается во всей исторической литературе. В книге „Борьба классов и русская историческая литература" Покровский обрисовал политическую физиономию каждого крупного историка России. Временами он доходил до преувеличений, объясняя научные взгляды величайших исследователей тем, что один из них был, скажем, „тамбовским помещиком", а другой – „сыном столичного протопопа". Разумеется, политика во все времена влияла, влияет и будет влиять на ремесло историка в очень большой степени. Здесь Покровский был абсолютно прав. Но нельзя же из-за этого над каждым историком посадить по судье и прокурору: давайте-ка разберемся, сударь, что повлияло на ваши идеи – происхождение, размер дохода или принадлежность к какой-либо партии? Подобную операцию невозможно проделать по одной простой причине: нет такого класса или слоя, который был бы хранителем истин в последней инстанции, и, значит, некому назначать прокуроров». Иными словами, пафос обличения того или иного мыслителя-от-истории за его приверженность тем или иным общественным идеалам своего времени, с точки зрения Д.М. Михайловича, творчески бесплоден и нравственно сомнителен.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
