* * *
Турция, Трабзон.
На автозаправочной станции в супермаркете.
— Айла.
— Отличное имя, тебе идёт, — одобрил Волкан. — Иди в кафе, заказывай еду, я куплю кое-что.
Он сунул мне в руки свой рюкзак и прошёл турникет супермаркета, расположившегося на обочине государственной трассы. Вытянутые в линию забегаловки дразнили запахами, я подошла к стойке той, напротив которой меня оставил мой спутник. Глазами съела бы всё, но устала так, что могла заснуть лицом в тарелке. Взяла кофе, пару салатов и что-то первое попавшееся мясное Волкану. То и дело искала его взглядом между торговых рядов, но, разумеется, безрезультатно.
Он вернулся через несколько минут с большим пакетом. Положил его на стул рядом. Ели молча, когда я допила большой стакан двойного кофе, отправил меня в туалет:
— Направо за кафешками. Переоденься и вымой голову — там тоник, — кивнул на покупки.
— Какой-то дешёвый детектив… — запротестовала я, но встала.
— Выйдешь к заправке, попробую найти попутку…
В пакете оказалось прямое платье в стиле сафари с ремешками, клепками и карманами, босоножки на плоской подошве, небольшой фен, тоник для окраски волос в тёмный шоколад — под цвет платья — и заколка. Ночью в маркете было немноголюдно, а в туалете совсем пусто. Я переоделась в кабинке и вымыла голову. Нужно было подождать хотя бы минут двадцать и лишь потом смывать, но просидеть на крышке унитаза — чтобы не привлекать внимание какой-нибудь случайной посетительницы странными манипуляциями, я выдержала от силы десять минут — считала секунды, загибая минуты пальцами, и засыпала на ходу. Одно радовало — в этой одежде стало легко и не тёрло больные мозоли.
Смыв тоник, я вышла на заправку и поискала глазами Волкана. Он был уже в легких спортивных брюках и светлом лонгсливе[1] — под стать моей одежде — и разговаривал с каким-то мужиком у кассы в павильоне оператора. Когда вышел и увидел меня, окинул взглядом:
— Неплохо.
— Почти угадал: платье немного велико, но ноги не трёт. Мог бы взять лейкопластырь, — поморщилась.
— Не подумал… — Он забрал у меня пакет с ботинками и комбинезоном и зашвырнул его в мусорный бак сбоку. Вернулся ко мне, взял под локоть и сообщил: — Нам повезло — через три с половиной часа будем в Чоруме, а оттуда на такси до Анкары. — Он взглянул на часы. — Одиннадцать. Даже раньше, чем я рассчитывал с поправкой на тебя.
Водитель, с которым разговаривал Волкан в павильоне, наконец, вышел и, увидев меня, окинул взглядом.
Через минуту мы уже выезжали на автобан. Мой спутник сел впереди, а я устроилась сзади, прислонив голову к прохладному стеклу. Закрыла глаза, улыбнулась мысли, что пусть тяжёлая, но это — дорога домой…
* * *
Турция, Анкара. «Deeps Hostel»
В Анкару приехали засветло. Автобусы уже вышли на маршруты, и до нульзвездночной гостиницы мы добрались на общественном транспорте — Волкан просто мастер путать следы. Он поглядывал на часы, видимо, куда-то торопился.
Когда, тихо о чем-то объяснившись на ресепшне, провёл меня на второй этаж и остановился у двери с табличкой «№ 17», у меня замерло сердце — сейчас я увижу своего божественного мерзавца.
Волкан постучал, за дверью раздались шаги, она открылась и…
…я чуть не свалилась на пол — ноги подкосились, когда взгляд Энвера безошибочно в первое же мгновение врезался в мой взгляд. Будто он через дверь видел, где я стою за ней, и смотрел в мои глаза, еще не открыв её.
— Валентина…
— Энвер…
Волкан кашлянул и подтолкнул меня за локоть вперёд, прямо в руки постояльцу.
* * *
Не сразу заметил, что у Вали короткие и какие-то блеклые зеленовато-коричневые волосы. Обнимал её, чувствуя тепло прижатого к себе дрожащего тела и думать не мог ни о чём. Хотелось её целовать и любить. Мою русскую предсказуемую дурёху.
Мир, будто замер для нас, но в движение его тут же привели уже знакомые интонации, как у следователей Европола, прозвучавшие в голосе Волкана:
— У меня от силы час, а поговорить есть о чём.
Он прошёл в комнату мимо нас с Валей, повернулся к нам, подождал, пока я закрою дверь, и вытащил из кармана спортивной куртки удостоверение, раскрыл и протянул Энверу:
— Серхат Катлама, майор Национальной полиции Турции. Энвер, у меня много вопросов и мало времени…
-----------------
[1] Лонгслив — спортивная легкая куртка свободного кроя с капюшоном.
Глава 14Худой мир лучше доброй ссоры.
О чём разговаривали мужчины, я не слышала — нежилась в ванне, наслаждаясь горячей водой, лишь изредка морщась от щиплющей боли в содранных-таки мозолях. Слышала приглушённые голоса, но не прислушивалась, отдаваясь оптимистичным мечтам.
Я больше не его невольница. А он больше не мерзавец. Хотя мерзавец, конечно, но… любимый. Теперь я могла дать волю своим чувствам без того, чтобы не винить себя в привязанности к чудовищу. Сейчас настроение не омрачало даже то, что у меня нет паспорта, и я не знаю, когда меня отправят домой. От понимания, что это неизбежно, стало грустно. Теперь, когда всё почти хорошо, хотелось побыть с Энвером подольше. Но если Эд передаст весточку отцу… Нет, нельзя задерживаться… А если Волкан прав, и парень просто махнёт рукой на странную девицу в турецком магазине? Но зачем тогда писал в книге обнадёживающие строки?
Закрыла глаза и ушла под воду с головой. А когда вынырнула и вдохнула, убирая с лица волосы и воду, увидела в ванной Энвера.
— Никак не избавишься от замашек рабовладельца? — недовольно выдала неожиданно для себя, видимо, по привычке — ещё пока трудно ему простить все свои злоключения.
— Соскучился, — улыбнулся он. — Но не буду мешать…
Он уже нажал дверную ручку, но я остановила:
— Энвер…
Он повернулся, встречая мой взгляд. А я не знала, что хотела сказать, зачем позвала. Ждала действия от него. Но он оставил меня одну.
Ненадолго.
Когда через несколько минут я вошла в комнату, обнаружила его в льняных тонких шортах и с голым торсом. На сервировочном столике на колёсиках, придвинутом к кровати, стояла бутылка настоящего французского шампанского. Фондю в серебристой расклетнице, слегка обжаренные с чесноком кусочки булочек, ореховая разносортица, янтарный мёд с пиалах, белые грибы и богатая разнообразием мясная нарезка дополняли сервировку.
— У нас сегодня праздник? — озадаченно поинтересовалась.
Но ответ на вопрос прозвучал совсем не тот, что я ожидала. Энвер подошёл ко мне так близко, что касался голой кожей халата, который я нашла в ванной и натянула на себя за неимением смены одежды. Дыхание мужчины дразнило чем-то сладким и острым. Он положил руки на мои бёдра и склонился ко мне, давая возможность оттолкнуть, отойти — хоть как-то выразить протест. Но я смотрела в его глаза, как заворожённая змеем добыча, и была бы рада быть проглоченной им.
