Вздохнув, Мирон сдвинул ногу девушки и сел. Отвернулся…
Что тут сказать? Он и сам толком не понимал, почему ввязался в эту игру, которая вовсе не игра.
– Он всегда умел добиваться своего. Иногда аргументами, иногда – шантажом. Но чаще всего – взглядом. Вот он смотрит на тебя, не отрываясь, будто приклеенный, и ты понимаешь: если не сделать того, что он хочет, жить на свете станет очень неуютно.
– Но сейчас он не шантажирует тебя и не смотрит, – Мелета встала, потянулась и направилась к плитке, на которой стояла кастрюлька с супом. Зажгла сине-фиолетовый фитиль… – Так почему ты это делаешь?
Оставаясь в одних тоненьких трусиках, ослепительно-белой полоской разделяющих её узкий торс, она нисколько не стеснялась. Тонкая талия, маленькая крепкая грудь, плоский живот – всё выдавало в ней бойца. Длинные руки и ноги, тонкие мускулы – признак выносливости…
Мирону нравилось смотреть, как она разливает горячий суп по одноразовым чашкам из белого пеностерола.
– Поначалу я здорово злился, – сказал он и полез за своими трусами. – Опять Платон вмешивается в мою жизнь, опять указывает, что делать… Но сейчас, узнав всё, что я знаю, я понял, что он, чёрт побери, прав. Технозон – это паразит. Они только доят людей в Нирване, и никак не заботятся об их безопасности. Михаил – чувак из их охраны – прямым текстом заявил, что они не моргнув глазом отключат всю систему. Если поймут, что их драгоценной корпорации угрожает опасность. А знаешь чем грозит резкий обрыв связи, когда человек в Нирване? – Мелета молча покачала головой и вручила ему миску горячего супа. От него шел такой вкусный пар, что в животе начинались спазмы.
Не удержавшись, он поднес миску ко рту и сделал несколько глотков горячего бульона прямо через край, не утруждаясь зачерпывать его ложкой.
– Когда спишь в Нирване… твой разум соединяется с другими в единое облако, – он сделал еще несколько глотков супа, пытаясь подобрать слова. – Ты вроде как чувствуешь их все – все несколько миллиардов, до которых можешь дотянуться без затухания сигнала. Это похоже на… Словно ты – капля в море, полном таких же капель, и вы все вместе, вы едины и вы делаете общее дело. Иногда это чувство вызывает эйфорию, оно лучше всех наркотиков. Чувство целостности. Цельности. Твой мозг, как и другие вокруг, нечувствительно занят разработкой сложнейших структур, о которых в Минусе ты не имеешь никакого представления. Но там, в Нирване, ты чувствуешь себя БОГОМ… Если тебя вдруг вырвать из этого состояния – как сорняк из земли, безжалостно, вместе с корнем… Сознание погружается в шок. Наступает кома. Почти нереально выбраться из этого состояния в одиночку.
– Если Технозон отключит Нирвану, все, кто там находится, погибнут, – кивнула Мелета. К своей чашке она почти не притронулась, остывающий суп покрылся плёнкой желтого жира.
– Не все, но многие, – согласился Мирон. – Очень многие. Те, кто в этот момент был один, кому не могут оказать помощь…
– Но если не отключит – тот, кто проникает в сны людей, будет и дальше сводить их с ума.
– Если мы не заберем Акиру и не подключим файерволл из какого-то другого места, – опять кивнул Мирон. – Но остаётся куча других вопросов: почему Иск-Ин обязательно нужно забрать? Почему НА САМОМ ДЕЛЕ Технозон жаждет его отключить? И почему, в конце концов, Платон куда-то съебался, оставив меня разгребать его дерьмо?
В дверь просунулась голова Давида – белый бобрик волос ярко контрастировал с серым бетоном стены.
– Мышонок здесь, – сказал он и закрыл дверь.
Мелета встала. Достала из сумки чистые джинсы, майку, кроссовки… Мирон тоже поднялся. После тренировок, секса и горячего супа охотнее всего он бы провалился в сон. Долгий, без сновидений, освежающий сон. Но выбора не было. До рейда, по его подсчётам, оставалось меньше четырех часов.
Глава 14
Как хирурги, которые управляют операционным роботом, находясь в совершенно другом месте.
В том же зале, расчерченном на желтые квадраты, теперь находилась вся группа: Соломон, Давид и Голиаф, даже Саул, который не расставался с Плюсами – чёрные провода свисали из его ушей, как напившиеся крови пиявки.
Все сидели на раскладных стульях.
Чуть в стороне от других – Мышонок. Та же цветастая гавайка, хвостик на затылке и спокойный лик Будды, вздумавшего отрастить пижонскую бородку.
Кивком поприветствовав Мирона и девушку, он указал на соседние стулья – металлические каркасы, на которые кто-то намотал пластиковый кетгут, придав им вид самопровозглашенных шезлонгов.
Стулья были выстроены в полукруг, лицом к одному из самых больших желтых квадратов на полу.
– Надевайте плюсы, ребята, нас ждет увлекательное путешествие, – сказал японец, как только Мирон с Мелетой уселись.
Мирон поспешно полез в карман – перед выходом девушка напомнила ему прихватить прототипы. Как только пиявки устроились в ушных каналах, он со свистом втянул воздух.
Никаких стульев. Никакого зала. Они повисли в воздухе, на высоте птичьего полёта, паря над центром Москвы.
Слева – там, где находился толстый японец – висело два столбца иероглифов в стиле кандзи: "В небе на востоке пятицветные облака". Он уже привык, что перевод надписей происходит как бы без его участия, лишь стоило возникнуть желанию.
Мелета вновь была в чёрном латексе. Лицо спокойное, руки чинно сложены на коленях. Вместо фигуры Соломона в воздухе пылал хрустальный ацтекский череп, Давид выглядел, как зеленый гоблин из Варкрафта, Голиаф – как старец в белоснежном кимоно, с белоснежными волосами, собранными в высокий хвост, с усами и бородой, сплетенными в замысловатые косички.
Саул представлялся человекоподобной фигурой в стиле кубизма, собранной из старинных электронных плат.
На себя Мирон не смотрел. Но логика подсказывала, что выглядит он сейчас так же, как и в жизни: джинсы, майка с лого группы "Чёрный экран", короткая стрижка…
Я один нахожусь не совсем в Плюсе, – понял он. Дополненная реальность, создаваемая прототипами и вправду делает меня "властелином двух миров", спасибо, мать его, братцу…
В желтом квадрате возвышалась длинная и бледная, будто сделанная изо льда, башня. Она медленно поворачивалась вокруг своей оси. Треугольная в сечении – рёбра жесткости нужны, чтобы рассекать ветровые потоки, на километровой высоте довольно серьёзные. Потрясающая детализация: солнце сверкает на острых гранях, под шпилем проплывают кучевые облака…
Это не детализация, – понял Мирон. – Я реально смотрю на башню. Видео принимается с дрона, летящего вокруг небоскрёба в реальном времени…
…Технозон, – в голове зазвучал голос Мышонка. – Самый высокий в мире небоскрёб. Проект заказывали архитектурному бюро Эжена Лапелье, инициатором проекта является Такеши Карамазов, бессменный глава корпорации Технозон и самый богатый человек в Северном полушарии. На постройку башни потрачено пятьсот миллиардов коинов, а для финансирования строительства была специально создана компания Карамазов Констракшен Электроник Групп (ККЭГ).
