— Ты беременна? — вытаращила глаза Кейт, ухватив из ее монолога самое главное. — Так это вовсе не скверная новость! Это прекрасная новость, моя дорогая!
Керри застенчиво улыбнулась и откинула с лица прядь темных волос.
— Да, пожалуй, — признала она, досадуя, что смешала в одну кучу известие о своей беременности и жалобы на Дэнни и викария. — Не будь Дэнни в последнее время так раздражителен и живи мы с ним отдельно от родителей, я была бы на седьмом небе от радости.
— Я приготовлю чай, — сказала Кейт. — Тесто подождет! Тебя, наверное, подташнивает, если у тебя сроку всего несколько недель? Потому-то все и рисуется тебе в мрачных тонах, подруга.
Она стала наполнять водой чайник.
— Не переживай из-за дома номер семнадцать! Его ведь никто не занял, значит, надежда остается.
Кейт поставила наполненный чайник на газовую конфорку.
— Что касается скверного настроения Дэнни, то этому должна быть какая-то причина. Возможно, ему уже невмоготу жить с твоими родителями и бабушкой. Как только вы отделитесь, он вновь обретет свое обычное душевное равновесие.
Керри повеселела и улыбнулась. Кейт всегда благотворно действовала на нее благодаря своему умению все разложить по полочкам, чего так не хватало ее беспокойной натуре.
— Это Дэнни-то, по-твоему, уравновешенный парень? — саркастически поинтересовалась она. — Кто это тебе такое наговорил? Да он такой же невозмутимый, как дымящийся вулкан!
Керри перестала улыбаться и серьезно добавила:
— Дело вовсе не в том, что мы живем с моими родителями. Все обстоит значительно хуже. Настолько, что я сомневаюсь, можно ли вообще исправить эту ситуацию.
Кейт откинула косу на спину и внимательно посмотрела на подругу.
— Выкладывай все как на духу!
Керри вздохнула:
— Дэнни ненавидит «гражданку». Его бесит, что он больше не сержант Коллинз. Он злится из-за того, что лишен привычного уважения и никем не может командовать, а должен вовремя являться на завод и отмечаться в проходной, да к тому же еще бояться, что его накажут, если он опоздает. И во всем этом виновата я: не нужно было уговаривать его демобилизовываться, лучше бы он продолжал служить в армии, раз ему это нравится. А я, дурочка, размечталась, что он снимет наконец военную форму и будет жить с семьей.
Чайник выпустил струйку пара, и Кейт стала заваривать чай, лихорадочно соображая, что ей посоветовать подруге.
— Не вини себя, — наконец мягко вымолвила она. — Вспомни-ка лучше, как вам жилось до войны. Дэнни то и дело уезжал в командировки, а ты оставалась с родителями и бабушкой. Что же удивительного в том, что тебе захотелось почаще видеть его? Мучаясь угрызениями совести, этим делу не поможешь.
— А ты полагаешь, что можно исправить положение? — с надеждой спросила Керри, подавшись вперед.
— Нужно попытаться, дорогая. Должна же быть какая-то работа, которая ему понравится. Подумаем над этим вместе, но сначала выпьем чаю.
Она подошла с чайником к столу. Из открытого кухонного окна неслись детские крики. Керри удивленно вскинула брови. Кейт с улыбкой пояснила:
— Леон устроил на месте нашего домашнего бомбоубежища песочницу. Теперь дети целыми днями из нее не вылезают. Их любимая игра — закапывать Гектора.
Керри улыбнулась: Леон даже яму превратил в нечто полезное! И он не психовал, когда его списали на берег из королевского военного флота. До войны он работал на лихтере и теперь вернулся к прежней профессии.
— Вряд ли мой отец и Дэнни выкопают листы железа из ямы на заднем дворе, — с сожалением сказала она, разливая молоко по чашкам. — Эмили Хеллиуэлл попросила Дэниела разобрать ее бомбоубежище и сделать из него клетку для кроликов. Однажды во время воздушной тревоги я залезла в эту ужасную конструкцию и почувствовала себя как зверь в зоопарке.
Кейт села за стол, и Гектор положил голову ей на колени. Она погладила его по шелковистой шерсти.
— Слава Богу, нам больше не придется туда прятаться, Керри! Больше не будет ни сигналов воздушной тревоги, ни гула приближающихся бомбардировщиков, ни…
Громкий стук в дверь не дал ей закончить. Кейт вскочила и побежала отворять, но Керри крикнула ей вдогонку:
— Боюсь, что ты заблуждаешься! Чрезвычайные ситуации еще могут возникнуть!
Стук повторился, более настойчивый и громкий. Гектор с лаем побежал за хозяйкой по длинному коридору. Кейт терялась в догадках, что стряслось. Что-то произошло с Дейзи в школе? Или с Леоном на реке? Наконец она распахнула дверь и увидела викария.
— Слава Богу! — воскликнул он. — Я уже было подумал, что вас нет дома. Мне нужна ваша помощь, Кейт. Приехала госпожа Радцынская, и у меня возникли проблемы, причем весьма пикантного свойства.
— Да, разумеется, я вам помогу, — заверила она. — Вот только попрошу Керри присмотреть за детьми. Они играют в саду…
— Я возьму чашку с собой в сад и пригляжу за мальчиками, — отозвалась Керри.
Боб Джайлс облегченно вздохнул, повернулся и стал спускаться с крыльца. Кейт поспешила следом. Керри взяла Гектора за ошейник и проводила их озадаченным взглядом: как ни странно, викарий направился не к церкви, а к дому, выделенному приходом для эмигрантки из Польши.
— Буду краток, — начал он, когда Кейт с ним поравнялась. — Мисс Радцынская подверглась чудовищному насилию в концентрационном лагере, вследствие чего у нее помутился рассудок и расстроилось здоровье. — Он рассеянно провел рукой по седеющим волосам. — Я, разумеется, был в курсе ее печальной истории, — мрачно продолжил он. — И конечно же, знал, точнее, думал, что знаю, какие трудности могут возникнуть. — Он открыл калитку у дома номер восемь. — К сожалению, я не предвидел, что она не станет помогать нам в преодолении этих трудностей. Впрочем, возможно, ее нельзя осуждать: она не ведает, что творит.
Они торопливо шли по заросшей сорняками дорожке. Кейт недоуменно покосилась на викария и задалась вопросом, что он имеет в виду. Почему мисс Радцынская, прошедшая курс лечения в больнице и направленная Красным Крестом в Англию, не желает взаимодействовать со священником, который помогает ей адаптироваться на новом месте? Все это выглядело загадочно и странно.
Боб Джайлс не заметил ее подозрительного взгляда, он пылал яростью и возмущением. Такие же чувства охватили его, когда он впервые узнал подробности злоключений Анны Радцынской. Тогда он спросил у представителей Красного Креста дрожащим от негодования голосом:
— Объясните мне, ради всего святого, как могли люди совершить такие жестокие и греховные деяния?
— Но ведь это вы слуга Господа, — возразил чиновник, подвигая к нему лежащую на столе тонкую папку. — Вот вы и объясните мне это!
Боб не сумел найти объяснения, как не нашел он в себе и сил рассказать о всех мытарствах Анны своим помощникам, когда сообщил им о ее предстоящем вселении в дом номер восемь. Он поделился только с Рут, разговаривая с ней с глазу на глаз в своем уютном кабинете.
