Я тоже улыбнулась.
— Вика, что случилось?! — он переменился в лице.
Мне хотелось рассказать ему все-все, прижаться к широкой груди, спрятаться в объятиях, но взяла себя в руки. Стоит показать, что я размякла — он, как любой охотник, решит, что я покорена и потеряет интерес. А я, вопреки всему, хотела, чтобы Славка был моЙ и только мой! А женщина ради любимого готова перенести многое.
— Ничего.
— Оно и видно, что на тебе лица нет, — окончательно сбросил маску строго босса и позвал: — Ну, иди ко мне! — даже отъехал от стола, чтобы я могла подойти ближе.
Я едва сдерживалась, чтобы не побежать. Через силу ступала чинно, гордо, но когда подошла, и он усадил меня к себе на колени, сломалась. Как котенок прижалась к нему, уткнулась носом в шею и закусила губу, чтобы не расплакаться.
— Викуль, все хорошо. Просто сложный день, — нашептывал Слава, поглаживая меня по щеке. — Все хорошо.
— Это ты меня успокаиваешь или себя уверяешь? — спросила и, увидев, как он взволнован, улыбнулась.
— А что, так заметно?
— Да. Ты смотришь взволнованно, — подняла руку и провела пальцем по вертикальной морщинке, появившейся на его переносице. — Точно помню, что вот этого утром не было. Что-то не так?
— Все так, — Слава набрал в грудь воздуха. — Только хочу тебя предупредить, чтобы ты была готова и не нервничала: Карина приехала в город. — Он замер, вглядываясь в мои глаза. Наверно, ждал истерики от меня. Только эта новость — фигня, в сравнении с тем, что я сегодня пережила.
— Знаю. Она приходила в офис, и… — я не успела закончить, как Славка зарычал:
— Какого хрена! Вот сука! Прибью! В порошок сотру!
Я даже подпрыгнула. Подумала бы, что это мне, если бы не крепчайшие объятия Славы. Когда окончательно убедилась, что это не в мой адрес, шепнула:
— Меня позови с собой — помогу: волосья ей подергаю, — и вместо слез, улыбнулась. — И по накачанным губам нахлопаю.
— Я пропустил скандал? — Слава стал слишком серьезным. Ему было стыдно, что это все коснулось меня, и после этого я перестала на него злиться. Вот совсем, потому что чувствовала его заботу, и она служила мне защитой.
— Еще какой! Досталось всем. Даже Вере Павловне…
— А тебе больше всех?
— Таки да. Поскольку ее рот остался без дела — она его открыла…
— И из него полилась грязь! — закончил Слава.
— Если бы благородная грязь, — вздохнула я.
— Викуль, прости меня, — он принялся с жаром целовать мне руку. — Она позвонила в банке. И я помчался предупредить тебя, что она в городе.
— Видимо, у нее ко мне накопилось больше чувств и экспрессии, — грустно хмыкнула.
— Викуль, давай, чтобы этого впредь не повторилось… Давай, бросай работу, будем жить вместе. И с охраной ты будешь защищена от ее выходок…
Я слушала и не верила. Жить вместе?! Да! Да! Да! Только не сейчас, потому что это будет выглядеть как трусость и бегство. А я не трусиха!
— Это так неожиданно, — наклонилась и прижалась лбом к его горячему лбу. — Но давай начнем не с этого. Давай, чуть попозже. Когда не будет между нами вот этой пакости, грязи. Она же ведь жжет, — приложила ладонь к груди. — Вот тут. И если все начать сейчас, то мы застолбим это чертов день. А я хочу, чтобы между нами этого не было… — Я пыталась быть сильной, смелой, уверенной, но после Славкиной заботы, расчувствовалась, не сдержалась, и по щекам потекли слезы. — Давай чуть позже. Хотя бы через неделю… когда…
— Когда скажешь, — Славка принялся целовать мои влажные щеки, вытирать слезы.
Я всхлипывала, а он, злясь на себя, на произошедшее, распалялся. А потом выпалил:
— Нахрен! Все нахрен! Поехали!
— Ку… Куда?!
— Гулять и развеиваться! Ну, идем?
— Идем! — я тоже чувствовала себя в офисе, как в клетке.
Слава схватил куртку, меня под руку, и мы вышли из кабинета.
Девочки, несомненно, слышали, как он костерил Карину, поэтому при нашем появлении подпрыгнули. Но делать вид, что ничего не слышали, не стали.
Слава тоже не стал извиняться. Наоборот, подошел к шкафчику, куда мы вешали одежду, минуя охреневшую Агнешку, открыл створку, достал мою курточку. А когда подошел ко мне, по-джентельменски помог одеть. И под опешившие взгляды коллег мы покинули офис.
Сев в машину, мы молчали. Я даже не спрашивала, куда едем.
Слава тоже молчал. А потом, миновав несколько переулков, припарковался на центральной улице.
— Подожди минутку, малыш, — бросил мне и, поцеловав, выскользнул на улицу.
Уходя, заблокировал двери, и пока я, гадала, зачем: чтобы я не сбежала, или обезопасить меня, вернулся с огромнейшим букетом роз.
Никогда-никогда мне никто не дарил такую охапку. Настолько большую, что ее удержать невозможно.
— Ты что, весь магазин скупил?! — выдохнула я.
— Не успел. Спешил, — попытался поцеловать меня, но едва дотянулся.
— Славка! Спасибо! Спасибо! — я прижимала цветы к груди, некоторые розы падали, я пыталась их подобрать, и тогда падали другие. Но это было ни с чем не сравнимое удовольствие. А когда рассыпала почти половину, потянулась к Славке и поцеловала его. — Спасибо!
После мы решили перекусить. Чтобы красивые розы бесцельно не засохли, я прихватила половину и стала раздавать прохожим, попадавшимся по пути.
Славка не возражал, а потом, когда увидел, сколько радости у меня и у прохожих, присоединился. Я раздавала по цветку, а он желал хорошего дня, настроения или еще чего-нибудь доброго.
Разойдясь, решили раздать и остальное, и пока справились — устали. Зато потом у нас проснулся акулий аппетит.
После ужина мы пошли в кино. Попали на мультик про пингвинов, потом на комедию, потом еще раз перекусили, а потом шли по весеннему вечернему городу и болтали о всякой ерунде.
Пожалуй, такого замечательного дня у меня еще никогда не было.
Вернулись домой веселые, довольные, и с еще одной охапкой цветов. И потом с смеясь и прикалываясь друго над другом искали по всей квартире емкости, чтобы поставить их в воду.
