– Спасибо, милая, но в монастырь не разрешается брать ни украшения, ни что-либо другое из мирской жизни. Матушка Евраксия, моя наставница, воспитывалась там. Это светлое и чистое место, стены его сложены из белого камня, а за окнами плещется бескрайнее море.
– Должно быть, красиво, – вздохнула девушка, погладив меня по руке. – Но всё же печально, что ты ничего не можешь взять на память об этой зиме.
– Печально, – согласилась я.
Дни проходили в томительном ожидании. Чем дальше, тем сложнее мне было по-настоящему чем-нибудь увлечься или заняться – я каждую четверть часа подходила к окну и смотрела на потемневшие от сырости запертые ворота. Сугробы оседали на солнце, лесные ветры приносили со стороны Предела запахи талого снега и первое пение проснувшихся после морозов птиц. На исходе марта к нам прилетел магистр Тэрон. Скрестив руки за спиной наподобие крыльев, он нервно расхаживал по гостиной:
– Ещё неделя-другая и дороги превратятся в грязь. Оттают Вечные болота и проснётся вся лесная нечисть. Куда смотрит этот Сандберг, чтоб его демоны сожрали!
– Ты ведь сам говорил, что Орден Инквизиции объявился в Ольдене. Скорее всего, отряд стражей попросту не может покинуть город без лишних подозрений – помимо всего прочего, у них похищенный из Железной крепости колдун, а это не мешок пшеницы, знаешь ли, чтобы погрузить его на тележку и вывезти из-под носа у генерала Гвинты.
– Не будь наш потрёпанный друг так слаб после всего случившегося, мы бы давно организовали портал и произвели обмен безо всяких романтических путешествий по весеннему лесу, – заявил Тэрон.
Я молча глотала чай и подступающие слёзы – в последнее время любая резко сказанная мелочь вызывала у меня приступ слезливого удушья. Не хотелось ни есть, ни пить, ни читать книги, ни прогуливаться по замку в компании Доннии, только лежать, свернувшись в клубочек на плече Гаэласа и слушать его дыхание, и чувствовать, как его пальцы нежно перебирают мои волосы. Невыносимо ожидание разлуки – решила я для себя, и отчасти поэтому меня успокаивала мысль о монастыре на острове Сюр-Мао. Монахини не тоскуют и никого не ждут, у них нет семей, они посвящают свою жизнь больным и страждущим, тем, кому забота и внимание более необходимы.
Служанка распахнула окно – загремели тяжёлые ставни, задребезжали толстые стёкла и в залу ворвался мартовский воздух с горьким привкусом тающего снега.
– Солнечные стражи на дороге, – сообщила она, и Тэрон подлетел к окну в один прыжок. Его короткая мантия взметнулась за спиной и захлопала, как крылья.
Вслед за всем этим раздался переливчатый звук рожка, и моё сердце, наверное, перестало биться. Гаэлас обнял меня за плечи, на миг прижался губами к моей голове и прошептал:
– Иди… собирайся. Тэрон, лети их встречать, я скоро спущусь.
У меня всё было готово. Я скинула с себя домашнее платье и теперь дрожащими руками натягивала на непослушное тело одежду Хранителей – эльфийские брюки, сапоги, рубашку и жилет, а поверх всего – серо-голубую мантию с капюшоном. Волосы я решила забрать в тугой пучок на затылке и теперь зажимала в зубах шпильки, глядя на своё бледное отражение в мутноватом зеркале. За спиной мне почудилось движение и странный, прежде незнакомый сухой скрип.
– Сония, – вдруг сказал нервный и до боли знакомый голос, и я резко обернулась.
Лейс стоял возле полуприкрытой двери, глаза его были прищурены, на губах играла злая улыбка, а в руках… в его руках был заряженный самострел, и острие тяжёлого болта смотрело прямо в моё лицо.
– Ты думала это так легко – перезимовать в замке с прекрасным эльфом, а затем прыгнуть в объятия Солнечного стража? Забыв о том, кому ты за всё это задолжала!
Лейс… А ведь и вправду, в последнее время мы все напрочь позабыли о нём! Он наотрез отказывался принимать участие в наших забавах с Доннией и Велиором, отсиживался по тёмным углам или коротал время на кухне, приставая к служанке, которая также была лесной эльфийкой. Мы попросту забыли о его существовании, и даже Гаэлас частенько отмахивался от помощника, занимаясь своими изысканиями в одиночку.
– Чего ты хочешь, Лейс? – прошептала я, боясь пошевелиться.
Я видела, как самострел в его руках подрагивал, как лихорадочно вздымалась его грудь и как белы были его пальцы.
– Сорвать сделку между людьми и эльфами, – ухмыльнулся он. – А заодно и проучить тебя, мерзкая человеческая девчонка. Ты была никем, а за эту зиму возомнила себя едва ли не эльфийской королевой! Гаэлас даже избавился от своей гнилой жёнушки, а это, поверь мне, неслыханное дело. Он ведь был верен ей два десятка лет. И тут ты… какая-то всего-навсего девка из таверны!
Мои руки сами собой потянулись к лицу, чтобы закрыть его. Может быть, так будет лучше, и это будет лучший конец – мелькнула у меня в голове шальная мысль. Страх пронизывал меня насквозь, но я ничего не могла сделать с собой, только стояла без движения и растерянно смотрела сквозь пальцы на маленького лесного эльфа. И кто-то сумасшедший внутри меня шептал и шептал назойливо – ну же, стреляй, стреляй, и больше не будет никаких расставаний или угрызений совести!
– Стреляй, Лейс, – прошептала я, глядя в его блестящие глаза. – Только… попади, ладно?
Он сглотнул воздух и попытался прицелиться. Только теперь я увидела, что его глаза полны слёз и оттого кажутся омутами, полными зелёной воды. Самострел дрогнул в его руках, и Лейс медленно отвёл его в сторону:
– Нет, – еле слышно сказал он. Несмотря на разделяющие шаги, я заметила, как зрачки его расширились, словно он увидел привидение, а на лице отразился ужасный испуг.
В следующий момент ноги лесного эльфа подкосились, и он бухнулся на колени, выдернув заряженную стрелу и с грохотом уронив оружие на пол. Меня словно прошибло электрическим заклинанием, я вздрогнула и огляделась, заглянула в зеркало за своей спиной. Лейс стонал и содрогался в рыданиях, обхватив себя руками, и это отвратительное зрелище разрывало мне душу. Он пытался что-то сказать, но тут же зажимал себе рот и слышалось только невнятное судорожное бормотание.
– Скажи ему, скажи Гаэласу… – расслышала я наконец, – и пусть он убьёт меня за то, что я чуть было… не сделал…
Мой дар откликнулся в груди привычным сиянием, и я присела рядом с моим несостоявшимся убийцей:
– Ты напугал меня, Лейс, – я коснулась его дрожащих плеч. – Но думаю, ты бы не смог.
– Я жалкий трус, – согласился эльф, кусая губы, – но если бы… если бы я…
– Но ты не выстрелил, – перебила я его. – А теперь, прошу, уходи скорее, пока сюда не пришли!
– Ты должна сказать ему! – Лейс схватил меня за руки и в отчаянии заглянул в лицо. – Прежде чем ты уедешь – скажи!
– Нет! – крикнула я и оттолкнула его, – он убьёт тебя!
Я поспешно набросила мантию, подхватила небольшую сумку со всем, что может понадобиться в дороге, и в последний раз оглянулась на предателя, благодаря которому моя жизнь уже никогда не будет прежней. Гаэлас был прав – есть вещи, от которых безвозвратно меняется душа.
