Книга Моногамия. Книга 1 - Виктория Мальцева

{Moby — Whispering Wind}

Утром я решила сэкономить и, не заказывая такси (которое в Штатах стоит как вояж до Луны), добраться до дома Алекса на автобусе. Когда мне очень нужно, я не боюсь быть настырной и даже навязчивой: для достижения цели, особенно такой, как у меня в эти дни, оправданы любые средства и гордость тут совсем не потеря, а так, вынужденная жертва.

У меня ушло больше часа на то, чтобы изучить систему общественного транспорта Сиэтла и пригородов и ещё час, чтобы найти нужный автобус, и ещё час, чтобы добраться на пароме до острова Бейнбридж, на котором и жил Алекс в своём огромном стеклянном доме.

Я шла по дороге, ведущей от остановки автобуса к его дому, как вдруг мимо меня проехал и остановился чёрный внедорожник, пронзительно кричащий о своей исключительной дороговизне. Я подошла и увидела Алекса за рулём в тёмных очках, он возвращался домой. Нет слов, как эффектно он выглядел, я подумала, что не ясно вообще, для кого я стараюсь своим навязчивым появлением, для него, или для себя.

— Опять ты? Мы же договорились, я своё слово держу!

— Что, тебя уже прооперировали?

— Нет, на следующей неделе, во вторник. Если я умру на больничном столе, имей в виду, это будет твоя заслуга, — он пошутил, но мне было не смешно.

— Американская медицина — лучшая медицина в мире! — ответила я уверенно.

— Да ну! — Алекс засмеялся нервно, но в нём было уже намного больше жизни, чем вчера, и он явно был веселее. Наклонился и, протянув руку, открыл дверь, приглашая меня сесть. В тот момент мне не нужно было повторять дважды.

— Покатаемся? Пристегнись, — сказал он и развернул машину дерзко, небрежно и даже грубо, с нахрапом.

{Money, power, glory Lana del Rey}

Вся моя суть и сущность, простираясь от физического к духовному, просто обомлела в созерцании того, как восхитительно Алекс смотрелся за рулём, одетый в модные джинсы и чёрную рубашку с длинными рукавами, собранными выше предплечий. Его обнажённые от локтей руки, изящные мужские кисти с длинными пальцами будто были продолжением этой поистине шикарной тачки. Часы на его руке, действительно красивые, не оставляли сомнений в том, что их владелец — не просто успешный человек, а, что называется, из ряда вон.

Не знаю, на что смотреть мне хотелось больше, на него самого, или на его машину, не менее убедительную, чем часы, в своих многочисленных, вмонтированных в панель мониторах, кожаной обивке, гламурности и дороговизне всего интерьера. Окна были открыты и ветер, гулявший в салоне, перемешивал его волосы, а Алекс, улыбаясь уголками своих нежных губ, искоса поглядывал на меня, проверяя, страшно мне или нет, ведь машина неслась с бешеной скоростью.

Моё сердце замерло, перестало биться, но не от страха, я не понимала его в ту минуту. Моё сознание потрясло внезапное открытие: как сильно, как трепетно, как безапелляционно я люблю его… Так остро и так болезненно я не ощущала этого никогда. Пришлось напялить солнечные очки, чтобы спрятать свои глаза, как, впрочем, прятал и он свои.

Мы ехали на безумной скорости, но Алекс вёл машину так уверенно и профессионально, что моя собственная жизнь доверяла ему, не сомневаясь. Мы неслись по совершенно пустому шоссе, оглушённые музыкой "intro". Не думаю, что он хотел произвести впечатление на меня, но это происходило. Алекс был совершенно другим, не таким абсолютно, каким я помнила его: он иначе говорил, он другое говорил, он по-другому жил. Он был другим, но нравился мне ещё больше…

Тот день был бешеным. Мы обедали в ресторане, потом в другом, с одними его друзьями, затем с другими, потом в клубе, где могли только видеть друг друга, но не слышать. Он без конца представлял меня бесчисленным знакомым, те удивлённо разглядывали меня, изучая, что я есть и зачем я здесь, особенно девушки. Они подавляли и сметали меня своим гламуром, но, главное, раздражали тем, что целовали Алекса, преимущественно в губы, одна из них облобызала его шею и влезла на колени, у меня только брови взлетали от подобной распущенности. Алекс был постоянно занят беседами, по большей части деловыми, насколько мой английский позволял мне понять, лишь иногда бросая короткие взгляды в мою сторону, словно проверяя, на месте ли я, или уже испарилась.

Когда к нам подошла невероятно красивая мадам с золотистой кожей и огромными синими глазами, пышной грудью и длинными точёными ногами, я поняла: меня ждёт нечто особенно болезненное. Дорого одетая, уверенная в себе и прекрасная во всех отношениях, она будто была вылеплена из золотого воска, на её теле не существовало ни единого изъяна, а настоящие, невероятно шикарные светлые волосы копной спадали на её сексуальную спину. Если бы я была мужчиной, однозначно захотела бы её всеми фибрами своей души.

{WOODKID ft. LYKKE LI "Never Let You Down"}

Из состояния любования меня вывел голос Алекса:

— Лера, познакомься, моя жена Ханна, она полька, — он улыбнулся мне, а Ханна склонилась и… подарила мужу долгий, страстный, почти сексуальный поцелуй. Это было так же невероятно красиво, как и больно для меня. Мне до Ханны было как до Луны. Нет, до Венеры. Даже если я искромсаю и изрежу себя, я никогда не буду так красива, как она. Я улыбалась, но безнадёжность кислотой разъедала мне душу, как никогда я ощутила нелепость своего романа с ним, свою ничтожность и уродливость в сравнении с ними обоими, бесконечную пропасть между нами — мы существа из разных лиг и разных миров, необъяснимая случайность лишь временно соединила нас. Мне вдруг с непреодолимой силой захотелось исчезнуть, провалиться, испариться, растаять, не оставив воспоминаний.

Но я помнила… как он целовал меня: невероятную нежность его мягких и тёплых губ, изысканные ласки дерзкого языка, его дыхание, смешанное с моим, и сладость… Он был сладким на вкус, его рот, всегда…