Временами, успокоившись, я раздумывал, что стало с внешними планетами Солнечной системы. Они могли преодолеть солнечное притяжение и унестись в космос. Разумеется, это лишь предположение. Предстоит еще многое обдумать.
Теперь, когда пишу, я уверен: должно произойти что-то ужасное. В прошлую ночь случилось нечто, наполнившее меня даже большим страхом, чем схождение в Яму. Я запишу это и, если случится что-то еще, постараюсь сразу же записать. У меня такое ощущение, что последний случай таит в себе больше угрозы, чем все предыдущие. Я дрожу и нервничаю даже сейчас, когда пишу. Почему-то мне кажется, что смерть недалеко. Не то что я боюсь смерти — смерть понятна, но что-то неопределенное заставляет меня бояться — неуловимый, холодный ужас. Я ощущал его прошлой ночью. Это было так.
Я сидел в своем кабинете и писал. Дверь, ведущая в сад, оставалась полуоткрытой. По временам слышалось слабое звяканье металлической цепи пса — пса, которого я купил после смерти Пеппера. Не хочу, чтобы после Пеппера в доме жила другая собака. К тому же мне казалось, что лучше держать пса вне дома.
Я был поглощен работой, и время шло быстро. Вдруг мне послышались глухие звуки на тропе — топ, топ, топ. Крадущиеся, странные звуки. Я мгновенно поднял голову от работы и посмотрел в приоткрытую дверь. Снова те же звуки — топ, топ, топ. Они как будто приближались. В беспокойстве я смотрел в сад, но темнота скрывала все.
Затем пес протяжно взвыл, и я вздрогнул. С минуту вслушивался, но ничего не услышал. Снова вернулся к отложенной работе. Беспокойство прошло, я решил, что пес просто ходит на длинной цепи вокруг своей будки.
Не прошло и четверти часа, как собака взвыла снова, да так жалобно, что я вскочил и бросил перо, запачкав чернилами страницу, над которой работал.
— Черт побери этого пса! — пробормотал я, заметив кляксу. И, пока говорил, снова раздалось это странное — топ, топ, топ. Очень близко, у самой двери. И это не мог быть пес: цепь не подпустила бы его так близко.
Пес снова взвыл, и я машинально отметил нотку страха в его вое.
Снаружи, на подоконнике, сидела Тип, сестрина кошка. Я видел, как она вскочила, раздув хвост, и замерла, пристально глядя на что-то у двери. Затем стала быстро пятиться по подоконнику, пока не дошла до стены. Там она в ужасе застыла.
В страхе и тревоге я схватил палку, стоявшую в углу, и тихо пошел к двери, взяв с собой свечу. Прошел несколько шагов по комнате, и вдруг особый страх охватил меня — страх, неизвестно откуда взявшийся, осязаемый и реальный. Ощущение ужаса было настолько сильным, что я начал поспешно отступать, неотрывно со страхом глядя на дверь. Я бы много дал за то, чтобы броситься к ней, захлопнуть и закрыть засовы, ведь я починил ее и укрепил, так что теперь она была гораздо крепче, чем раньше. Как Тип, я, почти не сознавая, что делаю, пятился назад, пока не уперся в стену. Тут я вздрогнул и со страхом огляделся. Моментально заметив ружья на стойке, шагнул к ним, но остановился со странным предчувствием, что они окажутся бесполезны. В саду вновь раздался вой собаки.
Вдруг кошка издала яростный, пронзительный визг. Я мельком взглянул в ту сторону: что-то блестящее, призрачное окружило ее и стало на глазах увеличиваться. Превратилось в светящуюся, прозрачную лапу с вспыхивающим на ней мерцающим зеленоватым пламенем. Задыхаясь, я прижался к стене. В углу оконной рамы появилась клякса, зеленая, фантастических очертаний. Она скрыла от меня лапу блеском пламени. Запахло паленым.
Топ-топ-топ — кто-то уходил по дорожке в саду, и легкий запах плесени проник сквозь открытую дверь и смешался с запахом гари.
Пес молчал. Через несколько минут послышался его визг, резкий, словно от боли. Потом он только время от времени испуганно скулил.
Прошла минута. В отдалении на западной стороне сада хлопнули ворота. После этого не было слышно ничего, даже повизгивания собаки.
Должно быть, я простоял на месте несколько минут. Потом храбрость частично вернулась ко мне, я рванулся к двери, захлопнул ее и заложил засовы. После этого, наверное, с полчаса просидел неподвижно, бесцельно глядя перед собой. Ко мне медленно возвращалась жизнь. Я неверными шагами побрел наверх, в постель.
Это все.
Существо с арены
На следующий день с утра я прошелся по садам, но все было как обычно. Долго рассматривал дорожку около двери, ища следы, но и здесь не обнаружил ничего, что могло бы подсказать, видел ли я случившееся прошлой ночью во сне или наяву.
Реальное доказательство того, что что-то произошло, я увидел, только подойдя к конуре, пес был внутри — сидел, забившись в угол, и мне пришлось долго уговаривать его выйти. Когда он вышел, то показался мне испуганным и подавленным. Потрепав пса, я заметил зеленоватое пятно на его левом боку. Присмотревшись, увидел обгоревшую кожу, виднелась обожженная плоть. Форма пятна была странной, напоминала отпечаток не то большой лапы, не то руки…
Постояв в задумчивости, я перевел взгляд на окно кабинета. Лучи восходящего солнца освещали пятно копоти в нижнем углу, пятно странным образом переливалось от зеленого к красному. Несомненно, это было еще одно доказательство. И вдруг в моем воображении возникло ужасное Существо, виденное прошлой ночью. Я снова посмотрел на пса и понял, отчего у него на боку ужасная рана. Итак, все, что я видел прошлой ночью, было правдой. Мне стало нехорошо. Пеппер! Тип! И еще этот бедный зверь! Я снова посмотрел на пса: он зализывал рану.
«Бедное животное!» — пробормотал я и нагнулся, чтобы потрепать его по голове. Он поднялся на ноги и стал нюхать и лизать мою руку.
Меня ждали другие дела, и я пошел к себе.
После обеда снова пошел посмотреть на пса. Он лежал тихо и не собирался выходить из конуры. От сестры я знал, что он сегодня ничего не ел. Сообщая мне об этом, она выглядела озадаченной, но явно не подозревала ни о чем дурном.
День прошел без событий. После чая я опять пошел проведать пса. Он казался угнетенным и беспокойным и даже не вышел из конуры. Прежде чем запереть на ночь все двери, я отодвинул его конуру от стены, так чтобы иметь возможность видеть ее ночью из маленького окошка. Мне приходило в голову перевести его на ночь в дом, но, подумав, я решил оставить его на месте. Нельзя сказать, что в доме хоть сколько-то безопаснее, чем в садах. Пеппер был в доме, и все же…
Сейчас два ночи. С восьми часов я наблюдаю за конурой из маленького торцевого окошка в кабинете. Но ничего не произошло, а я слишком устал, чтобы наблюдать дальше. Нужно пойти и лечь…
Против обыкновения, я долго мучился бессонницей, но к утру все же заснул и проспал несколько часов.
Проснувшись довольно рано, я после завтрака проведал пса. Он вел себя спокойно, но не хотел общаться и отказывался выйти из конуры. Жаль, что поблизости не было никакого ветеринара, я бы показал ему беднягу. Весь день пес не ел, но ему явно хотелось пить, он жадно лакал, и, увидев это, я успокоился.
Наступил вечер, и я отправился в кабинет — собирался следовать своему прежнему плану и наблюдать за конурой. Дверь, ведущая в сад, была надежно заперта на засов. Хорошо, что окна забраны решетками…
