Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
– Успокойся, малышка. Что такое?
Я закатила глаза. Тяжело вздохнула:
– Ты же никогда не врешь. А тут… водопроводный кран.
Марисоль продолжала пить черничный смузи:
– А я и не соврала.
– Мы займемся установкой?
– Я сказала, что мы ей займемся. Но это не значит, что мы все должны делать сами.
– Хорошо. А учеба на дизайнера?
Она пожала плечами:
– Институт моды тоже институт дизайна. А какой именно дизайн, я не говорила. – Марисоль наклонилась ко мне. – Ну что, девочка, которая любит слова. Ты можешь читать Шекспира наизусть до посинения, так что точно запомнила каждое произнесенное мной слово, до последней буквочки. Вот и давай, отмотай назад последнюю минуту разговора, и если поймаешь меня на лжи, то я буду до конца лета смузи тебе покупать.
Так я и сделала и вранья не обнаружила. Это было гениально. Я так ей и сказала. И еще страшно. Про это я сказала тоже.
– И все-таки, насчет установки, и не только этой. Марко ведь больше не попросишь, – прошептала я. – Ты сама говорила, что он с головой ушел в подготовку к переводу. А что, если я найму кого-то и он заявит о накопительстве или просто всем растрезвонит?
– Все так, конечно, но… Дарси, я не знаю человека умнее тебя. А ты не видишь лежащего на поверхности решения.
Мой новый старый «Питер Пэн» лежал на расколовшейся плитке возле стакана со смузи. Я теребила мягкие края, обтрепавшиеся от времени.
– Не понимаю, о чем ты.
– Давай объясню понятным Дарси языком. Представь себе детектив, где ты с первой страницы знаешь, кто совершает все дурное, все отвратительные поступки. Герой буквально у тебя под носом.
Я сморщила нос, она вздохнула:
– Подруга моя, каждый раз, когда ты сидишь на работе, твое решение в своих испачканных краской джинсах располагается на мебели твоего босса и, как «очень голодная гусеница», пожирает страницы книг.
А-а. Я быстро замотала головой. Марисоль так привыкла к моему захламленному дому, что иногда забывает про отсутствие приветственного коврика у двери.
– Ни за что. Нет и нет.
– Назови хоть одну убедительную причину, почему нет.
Я вся дрожала от дюжины причин.
– Он еще не оправился после аварии.
– Да ладно тебе. Если он может в юридическом центре вешать гипсокартон, то сумеет и установить душевую головку. Да и другие проблемы в твоей квартире решить.
– Марисоль, ведь он целыми днями строит и… устанавливает. Ну зачем ему в свободное время брать на себя дополнительные ремонтные работы?
– Прошу прощения, но разве ты вчера не спасла его задницу? Наверняка он согласится помочь. В знак благодарности.
– Что, если об этом узнает Лондон? Начнет слухи распускать – ведь мы обе знаем, что сплетничать у нее получается даже лучше, чем играть на сцене.
– Ты хоть сама-то себя слышишь? Да он ни слова не скажет ей, если ты попросишь. Просто объясни ему все. Знаю, что страшно. Но точно так же было и три года назад с Марко.
– Не могу я. – Ну вот, я выпустила это. Оно было крылатое и с перышками, как те черные птички, которые вернулись на оливковое дерево.
Марисоль скорее вздохнула, чем выдохнула:
– Меньше чем через неделю тебе исполнится восемнадцать. Нам обеим исполнится. Перестань прятать свою жизнь от друзей. Дарси, никому и дела нет.
– Мне есть. Я живу с этим каждый день. Стараюсь решать проблемы и заботиться о нас обеих, но сейчас дома так противно, так захламлено, так… Все разом навалилось.
Подруга кивнула, обвела пальцем черное, нарисованное «Шарпи» сердечко и звездочку.
– Я не это имела в виду. Знаю, ты пытаешься помочь маме и при этом стараешься не давить на нее слишком сильно.
Марисоль и правда знала. Знала обо мне все: что я стараюсь оплатить мамины счета. Что подаю заявления только в местные университеты, чтобы быть рядом, пока аренда под угрозой, чтобы помочь, если мамин алкоголизм или эмоции выйдут из-под контроля, чтобы с ней ничего не случилось. Что я начала в интернете искать группы поддержки по патологическому накопительству. Наша последняя консультация у психолога отняла у мамы очень много сил, оставила открытую рану. Больше мама туда не пойдет, но она может согласиться поговорить с другими людьми, живущими так, как она. Как мы.
Было всего десять утра, а я уже чувствовала смертельную усталость. Я взглянула на окна квартиры, потом на Марисоль и прошептала:
– Разве на выходных не положено – ужас, знаю – развлекаться или хотя бы заниматься чем-то подходящим для выходных? А тут управляющий с мордой суриката лезет в мои дела, и мне даже приходится думать о маминой работе. Кроме того, мне надо, когда она уйдет, отобрать следующую партию для eBay. И отослать товар за прошлую неделю. – Плюс письмо воскресшего папы. Еще одно жизненно важное решение.
– Ты права. – Марисоль снова поднялась и стала складывать свою куртку, мою книгу и мои ключи себе в сумку. Один умелый бросок – и оба пенопластовых стакана со свистом полетели в мусорку. – Сейчас мы это дело поправим. Нашу субботу. Пошли, у меня для тебя сюрприз.
Взяв под локоть, она вытащила меня на улицу и усадила вместе с моими бесконечными ногами на пассажирское сиденье своего внедорожника. Потом села с другой стороны и пристегнулась.
– Клянусь, если ты начнешь кормить меня жвачкой или опять будешь совать коробочки с соком…
– Не сегодня, малышка. – Она взялась за штанину моих джинсов-бойфрендов. – Если бы мне нужно было нарисовать уставшего подростка с золотистыми темно-рыжими волосами в на удивление хорошо подобранном прикиде, то я бы нарисовала тебя. Такой, какой я вижу тебя. – Марисоль завела машину. – У меня есть план.
* * *
– Это и есть твой план? – Я заглянула в большой шкаф в мастерской семьи Роблес. На вешалках висели два свадебных платья, белый атлас струился на ковер. – Мой сюрприз – смотреть на подержанные платья?
Марисоль взяла одно платье:
– Нет, мы не будем на них смотреть. Мы их наденем и сделаем кое-что восхитительное.
– Во-первых, зачем? А во-вторых, это же платья твоей мамы. – В эту паршивую субботу мне только не хватало нагоняя от Евы Роблес.
– Поправка: они раньше были ее. Мама заказала эти наряды на eBay почти за так. Очень и очень дешево. – Подруга коснулась белого атласа. – Так что и ткань, и переливающиеся стразы соответствующего качества. Кошмар. Мама такую безвкусицу не шьет.
– Тогда почему…
– Вон, видишь на мамином раскройном столе? В платьях этого дизайнера и этой серии используется одна кружевная отделка с вышивкой, которую мама обожает. Вот, отрезала, пришьет на платье фасона «русалка» для новой клиентки. – Марисоль приподняла изделие: по горловине и манжетам шли необработанные края. – Маме эти платья больше не нужны. А сидят они и без отделки хорошо. Можно повеселиться. Почему ты морщишь нос?
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
