«Ах, попробую написать об этом в письме», – подумала я. Мысли мои были заняты совершенно другим.
2
Дождь глухо барабанил по стеклу. Я тоскливо глядела на размытую дорогу из щебня и красной глины – мы сидели в захудалом придорожном трактире вот уже более суток.
Дождь начался совершенно некстати: до Сент-Элуа оставалось чуть больше пяти лье, а мы не могли сдвинуться с места, ибо дорогу размыло так, что мы застряли бы в грязи.
– Как оно ни плохо, а есть все-таки надо, – проворчала Маргарита, – вы даже за стол не сели, мадемуазель, – за сутки-то! Дождь не вечно будет идти. Приедете вы в свой замок, успеете на него наглядеться… Завтра утром наверняка поедем.
– Завтра утром! – воскликнула я, чуть не плача. – Что ты такое говоришь? Я хочу ехать сегодня, понимаешь, сегодня!
– Сомневаюсь, что это возможно, – сказала Маргарита. – Разве что вы одна поедете, верхом. Да ведь это опасно.
– Верхом?
Странно, как это раньше не пришло мне в голову. Почему бы не поехать верхом? Ведь это так просто!
– О каких опасностях ты говоришь? – спросила я. – Разве тут есть разбойники?
– Нет, мадемуазель, упаси Боже, нет. Да только ведь и из людей в округе никого нет. Один лес. А в Бросельяндском лесу, говорят, нечистая сила водится.
– Что за чепуха! – сказала я, но голос мой звучал не особенно уверенно. – Какая там может быть нечистая сила?
– Обыкновенная. Гномы, злые тролли, феи, упыри да всякие духи… Вы же знаете, что там в земле – сплошные гроты. Там-то они и живут.
Маргарита не сдержала улыбки, заметив мой испуг, и я поняла, что она просто старается меня отговорить.
– Ты нарочно меня пугаешь. Никакой нечистой силы там нет – ни фей, ни злых духов…
– Ну а зачем вам спешить? Завтра к обеду мы уже будем дома.
– Я хочу быть дома уже сегодня.
– Так и будете, если Бог даст. Пойдемте-ка вниз, вам нужно поужинать.
Она взяла меня под руку и настойчиво свела по лестнице в трактирный зал. Тут было пусто, и только какой-то стройный молодой человек расплачивался с хозяйкой.
– Взгляните, что вам приготовили, – сказала Маргарита, – пальчики оближете! Цыпленок-то только что на вертеле был – такой румяный!
Я выпила немного сока с сахаром. Есть мне совсем не хотелось.
Молодой человек расплатился и пошел к выходу. Он был одет в дорожный костюм, высокие сапоги; в руке у него был хлыст. Было видно, что он собирается уезжать. Я с завистью посмотрела ему вслед.
Жак Питье, наш кучер, вошел в трактир с самым озабоченным видом.
– Что-то случилось? – обеспокоенно спросила я.
– Лошади падают, мадемуазель, – мрачно сообщил он. – Кажется, это карбункул. Уж не знаю, где они его подхватили…
– Что такое карбункул? – переспросила я шепотом.
– Болезнь такая. Лошадей так и косит.
Я рывком выскочила из-за стола, и, распахнув дверь трактира, бросилась к конюшне. Капли дождя упали на мои волосы и лицо.
Четверо наших лошадей лежали на боку в стойле и хрипло дышали. Глаза у них налились кровью. Я в страхе отступила, закрывая лицо руками.
Маргарита вывела меня за порог: здесь воздух был чище.
– В конюшню лучше не заходить, – предупредил меня Жак. – Карбункул, случается, и людям передается.
Я была в отчаянии. От злости слезы показались у меня на глазах. Мой приезд в замок откладывался на неопределенное время. Лошади заболели, а где в этой глуши отыщешь новых лошадей?
– Что здесь произошло? – услышала я мужской голос за спиной. – Вы плачете, мадемуазель?
Я обернулась так стремительно, что мои белокурые волосы волной упали мне на грудь. Это был тот самый молодой человек, которого я видела в трактире. Он подъехал к конюшне на лошади гнедой масти.
– У меня нет лошадей, – сказала я всхлипывая, – мне не на чем ехать.
– А вам нужно спешить? Я не знала, что ответить.
– Ну, в общем, да, сударь. Я спешу.
– Я бы охотно уступил вам своего Каде, – сказал мужчина, – но, к сожалению, я тоже спешу. Если хотите – поедемте со мной.
– С вами? Но как?
– Обыкновенно, верхом.
– Разве у вас две лошади? – с надеждой спросила я.
– Нет, только одна – та, которую вы видите.
Я смутилась и задумалась.
– Вам кажется это неприличным? – спросил он. Молодой человек был без парика, и его черные волосы падали из-под широкополой шляпы до плеч. Голубоглазый брюнет, мечта всех монастырских воспитанниц… Сердце у меня сладко сжалось. Он так хорошо сидел на лошади! Так хорошо, что я даже не укоряла его за то, что он смеет разговаривать со мной не спешившись. Впрочем, я тогда многого не замечала в нем – многого, что следовало бы заметить.
– Конечно, сударь, – решительно вмешалась Маргарита. – Конечно, сударь, мы считаем это неприличным. Увольте нас от вашего предложения. Мадемуазель де Тальмон некуда спешить.
– А, так вы из замка Сент-Элуа! – догадался незнакомец, услышав мое имя. – Тем более, нам по дороге. Мы ведь почти соседи.
– Благодарю вас, сударь, – сказала я, нерешительно поглядывая на Маргариту. – Я бы хотела знать, кто вы.
Незнакомец рассмеялся. Улыбка у него была ослепительная.
– Виконт де Крессэ к вашим услугам, мадемуазель. Ну, так что же вы решили? Разделим ли мы мою лошадь надвое?
– Увы, – сказала я, смущенно улыбаясь, – это невозможно. – Прощайте.
Он поклонился и поскакал к воротам.
– Вот и правильно, – сказала Маргарита, уводя меня в дом. – Нам и тут не так уж плохо. Сейчас мы пошлем Жака в Сент-Элуа, Бог даст, он доберется туда к утру, пришлет нам лошадей…
– Я и не думаю никуда идти по такой погоде, – проворчал Жак сквозь зубы.
– А кто же тогда пойдет?
– Если дождь кончится, то я пойду. А если тебе это не нравится, ты, Маргарита, сама можешь идти хоть сейчас…
И тут я не выдержала; трактир показался мне проклятым заколдованным местом, откуда мне не суждено выбраться.
– Сударь! – закричала я вслед незнакомцу. – Подождите меня, пожалуйста!
Он уже было выехал за ворота, но, услышав мой крик, остановился.
– Вы решили ехать, мадемуазель?
– Да, сударь! – отвечала я, подбегая к нему.
– И не боитесь? – спросил он, усмехаясь.
– Нет, нисколько! Я же буду под вашей защитой.
Он и вправду выглядел благородным и порядочным человеком. Я не чувствовала страха.
