оттуда помогу?
– Послужишь нам эдаким живым знаменем. А главное – даже не нам, а твоим же соплеменникам, дабы поняли ситуацию правильно и не нервничали понапрасну. Там ты нужнее – объясни им всем, что изменница интересам города не может оставаться его верховной жрицей. А посему – иди на хрен и не путайся у нас под ногами, – последнюю фразу я проговорил, конечно, по-русски, но таким же важным и торжественным тоном, как и предыдущие по-финикийски, так что Хренио и Велтур едва не заржали.
Уфф! Спровадил наконец эту амазонку недоделанную! А то сперва Акобал со своей матроснёй, потом эта! Моряки-то, откровенно говоря, лишними не были бы – тоже ведь недурно обучены на случай схватки с пиратами. Так меня ведь и вояк наших класть жаба давит, а уж мореманов акобаловских – тем более. А кто нас домой через Атлантику доставит? А там ведь дом, там семья, там остальные наши и там намечаются большие и серьёзные дела, к которым нам надо обязательно успеть, и застревать в этой вест-индской дыре я не собираюсь. Выполним стоящие перед нами задачи – и до дому, до хаты. Что ещё два полибола нам сюда доставили – это молодцы, пригодятся, а вот в атаке геройствовать и головы свои почём зря складывать – этого не надо. Массовку нам здесь и гойкомитичи наши союзные в лучшем виде обеспечат. Ну, мореманов я взад отослал, Аришат эту не в меру воинственную – тоже. Наконец-то можно спокойно заняться своей работой!
– Все готовы? Пулемёты!
Частый свинцовый град из трёх полиболов здорово осложнил жизнь лучникам противника, зато здорово облегчил её нам. Теперь мы уже стреляли куда прицельнее, чем прежде, да и наши лучники смогли наконец заняться своим делом с чувством, с толком и с расстановкой. Нет, что-то сделать та сторона всё-таки отчаянно пыталась. Рухнула, словив по стреле, парочка зазевавшихся чингачгуков, выругался и один из наших турдетан, когда ещё одна стрела оцарапала ему плечо, пара стрел звякнула об щиты. Но мы тем временем уполовинили число противостоящих нам стрелков, и оставшимся-то стало как-то сразу не смешно. Так, тут ещё один! Укрываясь от пуль полибола за слишком узким зубцом стены, финикиец загородил щитом такой же узкий промежуток между зубцами и понадеялся, что этого достаточно. Я аккуратно прицелился, вычислив расположение его тушки за щитом, и плавно выжал спусковой рычаг. Есть! К моему подранку кинулись двое его соседей, и одного из них тут же завалил Васкес, а Велтур сшиб шлем с башки второго, и думаю, что и нехилый фингал ему обеспечил. Тоже недурно! Ещё одного уложил и кто-то из наших лучников, пока мы перезаряжались. Мля, ну вот всем хорош мощный тугой арбалет, но этот его взвод «козьей ногой» загребёт же дохлого! А для гладкоствольной «перечницы» слишком далеко, хрен попадёшь отсюда. Если бы был нормальный нарезной револьвер! Нет, как вернёмся и разгребёмся с текущим срочняком – все мозговые мощи на решение проблемы капсюльного состава! Загребла эта грёбаная архаика! Револьверы – хотя бы уж капсюльные для начала – нужны как воздух! Ну а пока – чем богаты…
После залпа, вывевшего из строя ещё двоих храмовых лучников, я решил, что пора. Может, один там ещё и уцелел, да зомбики ангажированные луки убитых похватали, но хрен ли это за стрелки? Перед смертью не надышишься! Я махнул рукой вождю наших красножопых, тот проорал чего-то боевое своим чудам в перьях, и толпа гойкомитичей с рёвом понеслась к стене. Мы рванулись следом за ними, стараясь не отставать.
Где-то с пяток чингачгуков рухнули от нестройного залпа стрелами и копьями – эти орясины-фанатики сами же и оставили себя без длинномерного оружия, а сколько там у них хороших мечей? Далеко не у всех ведь ополченцев мечи имеются, у многих вместо них секиры и палицы, серьёзного преимущества перед дубинками дикарей не дающие. Ну, кто-то пускай и возьмёт даже мечи убитых нами вояк – так с ними ж ещё обращаться надо уметь. Подбежав к стене вплотную, красножопые и сами метнули свои дротики и кого-то ими завалили, потеряли несколько своих, пока карабкались на стену, а потом на парапете началась мясорубка, и падать начали вперемешку – и те, и эти. А когда и мы взобрались следом за ними, нашим мечам работы там уже и не осталось.
А вот во дворе храма нашим туземным союзникам пришлось очень несладко. Там финикийские мятежники сумели организовать некое подобие правильного строя, и это сразу же сказалось на ходе боя. Ну, поначалу, пока мы ещё только осматривались и в обстановке этой разбирались. А потом мы зарядились и зашухерили этим ухарям ихнюю малину из арбалетов. Хрен ли нашему арбалетному болту, да ещё с такой смехотворной дистанции, этот щит? Бенат и ещё двое наших турдетан метнули свои саунионы и тоже проредили эту горе-фалангу, после чего уже гойкомитичи смяли её окончательно. А уж в поединках-то они и сами с усами – даром, что металлов не знают. Без щитов им, конечно, приходилось нелегко, но тут уж и мы с нашими испанцами спрыгнули во двор – стена-то невысокая, одно название.
Только закинул за спину на ремне арбалет, да ухватил подвешенную к поясу цетру – ухарь с палицей на меня несётся, размахивает ей бестолково и орёт что-то лишь немногим тише паровозной сирены. Кто же таким манером об атаке своей противника предупреждает? Шипы у него на охреначнике, правда, серьёзные, щит пробить могут, да только с чего он взял, будто я под прямым углом его удар приму? Ну как малый ребёнок прямо! Цетру я подставил, естественно, сикось-накось, сведя этот его богатырский удар на рикошет, а уж меч ему в брюхо ткнул и вовсе на автопилоте. Даже и неудобно как-то получилось – ведь бестолочь бестолочью. И какого хрена, спрашивается, таких на подвиги тянет? Работой тяжкой в Эдеме никого не изнуряют, налогами никто не душит, с голоду никто не опух – транзитной торговлей город живёт по большому счёту. Работал бы себе спокойненько по своей специальности, прожил бы ещё долго и счастливо. Ну чего людям неймётся, спрашивается? Второй посерьёзнее оказался – с мечом, да ещё и более-менее наблатыканный – ну, для этого захолустья. По-деревенски им не размахивает, да и щитом прикрывается – типа, бывалый. Ну, раз бывалый – мы тоже с понятием. Раскрываюсь как бы невзначай, этот д’Артаньян хренов с торжествующим воплем распрямляется в выпаде, я отбиваю его клинок сильной частью своего, у того глаза
