Книга Две луны - Шарон Крич

Мне показалось очень уместным, что именно в этом месте моего рассказа про Фиби дедушка торжествующе выкрикнул:

– Айдахоооооо!

Мы были высоко-высоко в горах и только что пересекли границу между Монтаной и Айдахо. Впервые за всю поездку я позволила себе поверить, что мы всё-таки попадём в Льюистон завтра, двадцатого августа, в день рождения моей мамы.

Дедушка настаивал на том, что стоит ещё немного поднажать до Кер-д’Ален (всего-то час езды), где можно остановиться на ночь. Оттуда оставалась ещё примерно сотня миль на юг до Льюистона – лёгкая утренняя прогулка.

– Как тебе это нравится, крыжовничек? – Бабушка не шелохнулась, её голова была откинута на подголовник, а руки безвольно лежали на коленях. – Крыжовничек?

– О да, это мило, – было слышно, как что-то хрипит у бабушки в груди.

– Крыжовничек, ты как себя чувствуешь?

– Устала немного.

– Скоро сможешь поспать, – дедушка, не скрывая тревоги, оглянулся на меня.

– Бабушка, если хочешь, мы можем остановиться на ночь прямо сейчас, – сказала я.

– Ох, не надо, – сказала она. – Я бы с удовольствием провела ночь в Кер-д’Ален. Твоя мама прислала открытку из Кер-д’Ален, и там было большущее синее озеро, – и она зашлась в тяжёлом приступе кашля.

– Ну и ладно, – подхватил дедушка, – большущее синее озеро, едем туда!

– Я так рада, что мама вернулась к Пипи домой! – сказала бабушка. – Вот бы и твоя мама тоже вернулась!

Дедушка как-то странно кивал в течение нескольких минут. А потом передал мне носовой платок и спросил:

– Расскажи нам про миссис Партридж. Что это она устроила со своим чёртовым конвертом у Пипи на крыльце?

Именно это пожелали узнать и мы с Фиби.

– Вам что-то нужно, миссис Партридж? – спросила я.

Старушка прижала пальцы к губам и выдала многозначительное:

– Хмм…

Фиби схватила конверт, вскрыла его и прочла вслух: «Не суди человека, пока не обойдёшь две луны в его мокасинах».

– Пока-пока. – Миссис Партридж, как ни в чём не бывало, повернулась и пошла к себе.

– Миссис Партридж! – окликнула Фиби. – Мы уже получали такое!

– Простите, не поняла? – обернулась миссис Партридж.

– Это ведь были вы, да? – напирала Фиби. – Это вы шныряли вокруг и подбрасывали все эти письма, да?

– Они тебе понравились? – спросила миссис Партридж. Когда она стояла вот так на дорожке перед домом, запрокинув голову, чтобы видеть нас, с шаловливым выражением на лице, она показалась мне похожей на капризного ребёнка. – Маргарет каждый день читает мне газеты, и, когда попадается что-то удачное, я прошу её переписать. Простите, если послание про мокасины попало к вам во второй раз. Это всё моя забывчивость.

– Но почему вы приносили их сюда? – Фиби ничего не понимала.

– Я подумала, что для вас это покажется отличным сюрпризом – ну вроде печенья с предсказаниями, только у меня не было печенья, чтобы положить записки внутрь! Так они понравились вам или нет?

Фиби долго смотрела на меня. Потом медленно спустилась с крыльца и сказала:

– Миссис Партридж, когда вы встретили моего брата?

– Ты же сказала, что у тебя нет брата! – удивилась миссис Партридж.

– Я знаю, но вы сказали, что встретили его. Когда это было?

– Сразу не припомнишь! – она постучала пальчиком по голове. – Так-так… Сколько же времени прошло? Неделя? Две? Он постучался ко мне по ошибке. И он позволил мне ощупать своё лицо. Потому я и подумала, что он твой брат. У него такое же лицо. Разве это не странно?

– Не более странно, чем всё, что случилось потом, – ответила Фиби. И пока миссис Партридж семенила к себе домой, Фиби сказала мне: – Это очень странный мир, Сэл. – Потом она вышла на лужайку и плюнула на траву. И предложила: – Идём, попробуй ты тоже! – Я плюнула не тротуар. – Ну и как тебе? – поинтересовалась Фиби.

Мы дружно плюнули ещё по разу.

Это может показаться вам отвратительным, но, честно говоря, нам ужасно понравилось плеваться. Вряд ли я когда-нибудь смогу объяснить почему, но по какой-то причине это занятие показалось нам просто превосходным, и, когда Фиби повернулась и пошла назад в дом, я с радостью поняла, что это именно то, что нужно.

Стараясь не растерять внутреннюю отвагу, которую принёс мне этот плевок, я отправилась в дом к миссис Кадавр, и у нас с ней был долгий разговор, и тогда наконец я узнала, как они познакомились с моим папой. Этот разговор принёс мне так много боли, что я даже разрыдалась перед ней, но зато поняла, почему моему папе было приятно её общество.

Когда я вернулась домой, на ступеньках нашего крыльца сидел Бен. Он сказал:

– Я тебе кое-что принёс. Это там, во дворе.

И мы пошли вокруг дома, и там во дворе был цыплёнок. Никогда в жизни я ещё так не радовалась при виде простого цыплёнка. Бен сказал:

– Я дал ей имя, но ты может придумать своё, если это тебе не понравится.

Когда я спросила, как он назвал цыплёнка, он наклонился вперёд, и я наклонилась вперёд, и состоялся ещё один поцелуй – выдающийся поцелуй, превосходный поцелуй, и Бен сказал:

– Её зовут Ежевичка.

– Ох, – сказала бабушка. – И на этом истории про Пипи конец?

– Да, – сказала я.

Хотя, пожалуй, это было не совсем так, ведь я могла бы рассказать, что было дальше. Я могла бы рассказать, как Фиби привыкала к тому, что у неё есть брат, и к своей «новой» маме, и много всего такого, но ведь эта часть истории всё ещё продолжается, даже вот сейчас, когда мы едем через горы. И это будет уже совсем другая история.