Мир шоу-бизнеса не являлся рабочей платформой Юлии. Но девушке приходилось время от времени выбираться в подобные места за очередными порциями свежих слухов и сплетен. Политика идет рука об руку с шоу-бизнесом. И первое все больше напоминает второе.
Виталик появился минут десять спустя. Вместе с ним Юле пришлось позировать для клубного фотографа, а затем – для какого-то крупного бизнесмена, пожелавшего сделать cелфи с известным московским ресторатором и его прекрасной пассией. После этого молодым людям удалось скрыться в вип-комнате, прихватив бутылку шампанского и корзину с фруктами. За закрытой дверью музыка более-менее заглушалась, что позволяло говорить нормальным тоном.
Они разместились на кожаных диванчиках. Заказали легкие закуски и кальян. Ресторатор откинулся на кожаную спинку, устало вздохнул.
– Нет, сегодня прямо дурдом какой-то. Я ожидал, что будет поспокойнее.
– На презентации нового альбома?! – иронично хмыкнула Юлия. – Да ладно тебе…
– Парень начал выходить в тираж, – развел руками Виталик. – Не думал, что столько народу придет его поддержать.
– Ты веришь в своих друзей, я смотрю!
– Верю или не верю – вопрос излишний. У меня есть понимание реалий.
– Ладно, понимающий ты мой, рассказывай, что интересного хотел поведать?
– Сразу о деле? Давай сначала выпьем, расслабимся.
– Расслабиться? В этом заведении?
– Ты глянь за дверь: сотня людей как-то ухитряется кайфовать.
– Да-да-да, – вяло кивнула Сотникова. – Пять дней в неделю ишачить до седьмого пота, чтобы в пятницу вечером упиться в клубешнике до потери сознания, кое-как пережить субботу, в полукоматозном состоянии откиснуть в воскресенье, и с понедельника – снова-здорово.
– Кое-кто приходит сюда, чтобы потанцевать.
– Покажи мне этих идеалистов.
– Ты прям как не-девочка.
– Живу давно, повидала много. Давай, выкладывай что есть.
Ресторатор покачал головой. В его глазах читалась забота.
– Ты слишком погрязла в своих расследованиях. Перегоришь.
– Не бойся, я огнеупорная.
Она залпом допила шампанское, взяла красное яблоко, с хрустом откусила кусок, брызнув соком. Положила ногу на диван.
Перед Виталиком предстало обнаженное женское бедро. Это могло что-то значить в мире, где Виталика волновали бы женщины.
– Сначала ответь, почему ты так зацепилась за Кравчука?
– Я же говорила: он друг детства.
– Дело только в этом?
– Ты на что намекаешь, заднеприводный мой?
Виталик манерно закатил глаза:
– Ой, даже не знаю! Он – богатый, смазливый, подкачанный и при этом, насколько я знаю, не из «наших». На что же я могу намекать?
В комнату зашел парень в футболке с логотипом клуба и кальяном в руках. Пока он раскуривал кальян, Юля, сев нормально (вряд ли кальянщик был геем, так что нечего ему пялиться на ее ноги), принялась самозабвенно грызть яблоко. Виталик тем временем подлил шампанского в бокалы, достал «айфон» и погряз в соцсетях.
Парень сноровисто раскурил кальян, сменил мундштук, протянул Виталику. Тот распробовал и после двух затяжек показал большой палец. Кальянщик кивнул и удалился.
– Так что насчет Кравчука? – не унималась Юля, бросая огрызок в корзину для мусора.
Ее друг поднял ладонь, показывая, что еще не время для разговора. Вдыхая ароматный дым, он блаженно откинулся назад.
– Это просто кайф… Ты даже не представляешь, какой стресс я испытываю каждый день.
– Ути-пути, бедняжечка.
Виталик протянул ей трубку.
– Нет, спасибо. Сам травись.
Ресторатор сделал очередную затяжку, сел прямо.
– Для начала, у твоего дружка намечается нешуточный конфликт со своим покровителем. Пару дней назад они вместе обедали в одной из наших точек. Тамошний администратор рассказал мне, что был громкий спор. Я начал раскручивать эту тему, и всплыла пара интересных моментов.
– Например?
– Ходит слушок, будто бы Кравчук мутит прибыльный проект втихаря от Сухоставского. Причем деньги, которые там вращаются, принадлежат самым разным людям. В том числе и Сухому, о чем сам старик до недавнего времени даже не подозревал.
– Что за проект?
– Тут информации катастрофически мало. Кравчук – большой молодец по части конспирации. Люди шепчут о тайной лаборатории, где изучают очень странную хрень.
– Какую хрень?
– Очень странную. Возможно, боевая разработка, которую Кравчук потом толкнет армейцам. Я не знаю. Но факт, что Сухоставский живо заинтересовался лабораторией и уже с твоего друга не слезет. С другой стороны, Санек песочницу ни с кем делить не собирается – и тут нашла коса на камень. Сухоставский настроен очень жестко.
– Прям даже так?
– Говорят, он запустил приостановку контракта, который сам же для Кравчука и пробивал.
Юля откинулась на спинку диванчика, глубоко задумавшись.
– Насколько все критично для Александра?
Виталик глубоко затянулся кальяном.
– Я бы сказал, что довольно-таки критично. Если верить тем людям, которые мне это поведали, Сухоставский не отступит, пока не дожмет Кравчука.
– Он его не дожмет – Кравчук быстрее взорвется, чем сломается.
– О том и речь. Сошлись два барана. Дело пахнет разборкой в стиле «лихих девяностных».
Сотникова задумалась.
– Бессмыслица. Сухоставский слишком много сил вложил в Кравчука, чтобы теперь втаптывать его в землю. Саша для него что курица, несущая золотые яйца.
– Мы же не знаем всех подводных камней. Возможно, твоему другу захотелось самостоятельности и независимости. Сухому это не нравится, он принимает меры, чтобы приструнить зарвавшегося ученика, а тот вздумал брыкаться. Все остальное – как снежный ком. По нарастающей. А может быть, другой варик: Кравчук работает над чем-то, настолько прибыльным, что Сухой готов пожертвовать самим активом в лице Александра, чтобы только завладеть результатами его работы. Возможно, яйца стали дороже курицы.
– Есть подробности?
Виталик пожал плечами.
– Здесь надо понимать, что никто даже приблизительно не догадывается, во что вливает деньги Кравчук. Может, тайны мироздания открывает или тестирует новую марку презервативов. Но поскольку он вливает в это бабло, – и, судя по рассказам, бабло немалое, – то все думают, что дельце – ультраприбыльное. Человеческая психология, ничего не попишешь.
– Макгаффин, – произнесла Юля.
– Что?
– Макгаффин.
