У нее была своя машина, старый красный ржавый «Форд», на ней и поехали.
Жена Сырова, Лидия, женщина средних лет, стриженая блондинка, одетая в спортивные штаны и черную шерстяную кофту, больше за всю дорогу и слова не проронила. Думала, наверное, как объяснит мужу, что привезла человека по его душу, переживала, а может, мечтала, как потратит две тысячи рублей – мяса на базаре купит, а может, новые спортивные штаны себе.
Геннадия Сырова они нашли в живописном, поросшем изумрудным кустарником месте, на берегу тихой, с зеркальной гладью реки Арти. Напугали его до смерти – увидев машину жены, он предположил самое худшее.
– Лидка, ты меня в гроб вгонишь! – Он сгреб ее в свои объятия. – Я уже думал, с тобой что или с детьми… Как номера увидел, чуть сердце не остановилось!
Узнав, что они ищут пассажирку из гостиницы, Геннадий Сыров, розовый толстяк в сине-белой тельняшке и защитного цвета длинных шортах, расслабился окончательно, достал фляжку, отхлебнул. За высоким дубом стояла белая «Тойота». Поймав взгляд Григория, отмахнулся – с одного глотка что будет? Меня здесь, мол, все знают, все будет нормально.
– За ноутбуком мы ездили в «Эльдорадо», – сказал он. – Никакой это не секрет. Я ей, как гостье нашего города, рассказал про знаменитый Марьин утес, или Аликаев камень, что на левом берегу реки Сарана, где фильм снимался, экскурсию предложил, но она отказалась. Ну а потом… Хотя постой. Ей надо было разменять деньги, две тысячи евро…
Тут он густо покраснел, как человек, который понял, что проговорился. Хотя женщина пропала, может, эти сведения как-то помогут.
– И? – Григорий замер. – Поменяли?
– Да, без проблем. Кажется, у нее паспорта с собой не было, кажется, так… – Он пожал плечами, задумавшись. – Поменял – и поменял. Деньги не фальшивые. Все нормально прошло. А чего ее искать-то?
– Да ты ничего не знаешь! – замахала руками Лида. – Жанну-то убили!
– Жанну? Золотову?
– Ну да! Вот девушка, постоялица-то, подруга вот этого человека, и сбежала. Испугалась. И он не может ее найти.
– Так Жанна меня тогда и вызвала, сказала, что отвезти кого-то надо в город. Я ей еще сто рублей дал за вызов. Я всегда с ней делился… Епть… Да кто же ее? И как? Как убили-то?
– Как поросенка зарезали, – в голосе Лидии послышались слезы.
Теперь, когда Сыров понял, что ему ничего не грозит и что эта история вообще его не касается, он посмотрел на Григория чуть ли не с осуждением, как если бы он был в чем-то виноват.
– Что же это ваша подруга сбежала-то? Зачем? Надо было полицию вызывать… Сбежала. Значит, рыльце в пуху…
– Да что ты такое говоришь?! – возмутилась его жена, в кармане кофты которой лежали деньги, полученные от Григория. – Чего человека обижаешь? Он-то здесь при чем? Да ее наверняка Стас зарезал… ну, помнишь, ты еще рассказывал, как он ее избивал? Как ревновал к тому механику? Девушка-то, Надя эта, при чем? Еще неизвестно, как я, к примеру, повела бы себя, если бы увидела где труп… Да наверняка деру бы дала. Покойников страсть как боюсь.
– Ну да… вообще-то… Ладно, ты, брат, уж извини меня. Сам не знаю, что ляпнул. Жанну жалко. Такая девка была! Красивая, а душевная какая! Да только ей с мужиками не везло. Доверчивая была, все не с теми связывалась. Да, может, это и Стас… Он же, как напьется, дурак дураком.
– Спасибо вам, Геннадий, – вздохнул Григорий. – Я-то думал, что вы ее после того, как она сбежала из гостиницы, куда-то отвезли.
– Не-е, это не я. Думаю, если она была напугана, то взяла первую попавшуюся машину, не из наших, чтобы не светиться. Она вообще очень осторожная… – И тут же, потеряв всякий интерес к Григорию, обратился к жене: – Лидуся, раз уж ты здесь, забери рыбу, вон, в ведерке.
5
Вернувшись в Красноуфимск, Григорий первым делом отправился на вокзал, начал расспрашивать частников, кто из них может довезти его до Перми. Как назло, все отказались, все пять извозчиков. Один из них посоветовал ему поискать машину в «блаблакар».
Расположившись в привокзальном буфете, купив бутылку кефира, он занялся поисками. Прозвонил по нескольким телефонам, поговорил с водителями, гоняющими в Пермь, расспросил каждого, не подвозили ли они девушку с двумя большими сумками. Один ответил, что была одна девушка. Григорий сказал, что заплатит за любую информацию о ней, и они встретились с водителем. Да, была девушка, он в точности ее описал (было похоже, что это все же Надя), и по времени вроде бы все совпало, да только у нее сумка была ярко-желтого цвета, а в большом пакете она везла розу в горшке. Значит, точно не Надя. Сумки у них были, и у него, и у нее, синего цвета, спортивные, большие.
А что бы он сделал, оказавшись на ее месте? Вот так сразу отправился бы на вокзал? Вокзал – место, где ее будут искать первым делом. Нет, скорее всего, он снял бы квартиру где-нибудь на окраине города и там затаился бы, переждал несколько дней.
Прошло примерно полтора часа, а Григорий все продолжал сидеть в буфете. Он не знал, куда ехать и что делать. Конечно, надо было купить Наде какой-нибудь телефон, попросить любого местного жителя оформить сим-карту на себя и продать им, зарядить самый дешевый тариф, чтобы тот не побоялся рисковать быть ограбленным дорогими звонками, и тогда между ними, Григорием и Надей, была бы связь. Но разве мог он предположить, что Надя сбежит, да еще и при таких обстоятельствах?!
И что она сейчас делает? Что думает обо всем этом? Сидит где-нибудь, как мышка, и боится нос высунуть из съемной квартиры. Вряд ли она уехала из Красноуфимска, она должна его дождаться, должна с ним встретиться! Возможно, она планирует чуть позже подкараулить его возле гостиницы. Записку оставлять не рискнет на ресепшне – в гостинице пахнет смертью и опасностью. Но если гостиница – единственное место в городе, где они могли бы пересечься, то почему же она тогда не подождала его где-нибудь поблизости? Знала же, что он вернется. Не могла не знать. Могла бы спрятаться и дождаться его возвращения. А когда увидела, что он подъезжает, уж нашла бы способ окликнуть его.
В буфете он разговорился с одним пьяницей, одолжившим у него сто рублей, и тот назвал адрес, где Григорий мог бы снять комнату. Одинокая женщина сдает комнаты приезжим, готовит им, печет пирожки на продажу (ходит, как по расписанию, каждое утро на вокзал, предлагает свои пирожки с яблоками и капустой пассажирам проезжающих поездов).
Уставший, с сильнейшей головной болью, Григорий отправился по адресу.
Женщину звали Клавдия, шустрая, с волосами, крашенными в радикально красный цвет, тетка лет шестидесяти с румянцем во всю щеку, в современных брюках и цветастой блузке, красивой, но застиранной, купленной, скорее всего, в местном секонд-хенде, она сначала изучала его своими маленькими голубыми глазками, но когда Григорий произнес заветные слова «я от Китайгородского» (эта затейливая фамилия незаслуженно принадлежала пьянице посреднику), она просияла и успокоилась. Входите.
