Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
Грекоязычные авторы Евангелий основывались на устной семитоязычной традиции, в передаче малообразованных носителей предания, слышавших свидетельства от простых крестьян и рыбаков, понимавших и пересказывавших их через призму своего образования и интеллекта, а также из апологетических представлений рассказчика и слушателя. Апологетическая мутация предания видна на примере одной фразы: от вопля отчаяния страдающего человека: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мк., 15: 34) в более раннем тексте Марка до торжествующего «Свершилось» в позднем тексте Иоанна (Ин., 19: 30).
В связи с этими обстоятельствами смысл многих логий и основа многих действий и поступков персонажей Евангелий нам непонятны. Можно уверенно говорить, что евреи, слышавшие исторического Иисуса, понимали Его иначе и рассказывали о Нем не так, как грекоязычные авторы знакомых нам Евангелий.
Можно предположить, что периоду письменной генерации Писания предшествовал многолетний период его устного существования и, как это было принято в иудейской среде, предание жило в виде мидрашей (комментариев), актуализированного пересказа священных текстов с назидательной целью. При такой передаче факты значения не имели.
На начальном этапе формирования письменных Евангелий (а их было более восьмидесяти версий, в I в.) разноплеменные общины прозелитов, разбросанные по просторам империи, не имели ни согласованных текстов, ни полных текстов в том виде, которые достались нам. Не имелось налаженных коммуникаций между владельцами различных текстов. А «честь», вес и авторитет были напрямую связаны не только с громким именем основателя (Петра, Фомы и т. д.), но и со святыми текстами, которые имелись в их распоряжении. Эти искренне верующие люди страстно хотели иметь как можно больше свидетельств о самом дорогом для них Человеке, они записывали на полях или во вставных листах услышанные и понравившиеся рассказы «свидетелей события» или пересказ слышавших этих свидетелей. Еще в начале II в. адепты предпочитали устное предание, как говорит Папий Гиерапольский, в изложении Евсевия: «Ибо не из книг столько мне пользы, сколько чрез живой голос и непреходящее»(Eus.НЕ. III. 39).
Переписывая логии Иисуса и эпизоды событий, которые попадали в их руки от путешественников, христиане-общинники записывали только те эпизоды, которые совпадали с их представлениями о том, какими эти события должны быть. Это не считалось зазорным, создатели текстов не писали историю и не были хронографами, а делали просто заметки «для себя» и для проповеди, а также для укрепления в вере своей общины. Они, как это свойственно всем людям, переносили свое понимание истины на ее высшего носителя и воплощение истины: на Иисуса! Они записывали событие таким, каким оно должно быть для подтверждения и укрепления веры, в их субъективном понимании правильности и истинности. Кроме того, они верили, что Иисус воскрес и общение с Ним продолжается, а каждый горячо верующий адепт получает все новые и новые откровения, и они не считали нужным отделять слова, сказанные Иисусом при жизни, от трактовок, полученных в виде мистических откровений.
Не стоит упускать из внимания факт благочестивой переработки первоисточников в более поздние периоды, что было традицией в среде адептов того времени. Определенная часть текста спустя время подрихтована под имеющиеся у составителя или переписчика, его общины или главы общины представления об истине, а также с оглядкой на решения последних церковных соборов. А некоторая часть является явной интерполяцией еще куда более позднего времени, внесенной по различным соображениям и отсутствующей в древних, авторитетных кодексах.
Выбор «подлинных» текстов, ставших каноническими, из множества имеющихся осуществлялся, по легенде, весьма своеобразным способом: согласно Папию, существовавшие на тот момент тексты были положены к подножию алтаря, епископы помолились о том, чтобы «подлинные» книги сами вознеслись на алтарь, и это действительно произошло. Так это или нет, но ни о какой исторической подлинности текста не задумывались, тексты выбирались совсем по иным критериям. Показательна также история Евангелия Петра, которое хотя и было почитаемо во многих общинах и подкреплялось высоким авторитетом имени первоапостола, однако было признано подложным. Согласно Евсевию (Eus.НЕ. VI. 12), епископ Серапион Антиохийский, ознакомившись с содержанием Евангелия Петра, запретил его читать в своей епархии. Серапион аргументировал свой запрет тем, что этим Евангелием пользовалась еретическая секта докетов (от др. - гр.dokeo - казаться), которая прибавила к «истинному учению» свои измышления. Это обычная логика для признания истинности тех или иных текстов. Следует принимать во внимание, что Евангелия создавались не с целью передать потомкам исторические факты и реалии, но с целью передать истину, от которой, по мнению религиозных писателей, зависит благоденствие и спасение всего человечества. Это было в духе античной греко-римской историографии, она не особенно стремилась сообщить читателю правдивую информацию, ее целью было отразить этический или религиозный взгляд на реальность.
Экклесия
В ранней экклесии не было ничего, что не имело бы своего прообраза в недрах иудаизма. Христиане заимствовали у иудаизма Пятикнижие, Книги Пророков, огромный корпус апокрифов, Псалмы, мораль и этику мудрецов Израиля, ессеев и фарисеев. Синагога последователей Иисуса, становясь церковью, взяла принцип Шаббата, сделав из него воскресенье, взяла праздники и атрибуты ритуала: ладан, горящие лампады, богослужебные гимны, кодекс священнослужителей и институт мученичества, даже принцип церковной власти первосвященников, ставших патриархами и папами. В реальной истории, на старте генерации, община назарян - это просто одно из многих направлений плюралистического иудаизма, которое не подвергалось никаким притеснениям со стороны традиционной религии: «Церкви же по всей Иудее, Галилее и Самарии были, назидаясь и ходя в страхе Господнем; и, при утешении от Святаго Духа, умножались» (Деян., 9: 31).
То обстоятельство, что апостольская община Иерусалима не подверглась преследованиям со стороны религиозных властей города после побития камнями «первомученика Стефана», доказывает, что ученики Иисуса не разделяли маргинальных воззрений Стефана и его группы, насколько можно судить о них по его речи. Апостольская община, судя по всему, не выделялась на общем фоне, соблюдая все предписания иудаизма. В Писании нет упоминаний о религиозных обрядах собственного изобретения, практиковавшихся апостольской общиной. Это неудивительно, ведь первые пятнадцать епископов иерусалимской церкви, по словам Евсевия Памфила, были евреи: «Что до осады Иерусалима Адрианом, их было пятнадцать, преемственно сменявших друг друга, что все они были исконными евреями». В своей «Истории церкви» он пишет: «Вся Церковь у них состояла из уверовавших евреев, начиная от апостолов и до тех, кто дожил до той осады, когда иудеи, опять отпавшие от римлян, были разбиты в нелегкой борьбе». Сперва титул главы общины принял Иаков, правоверный иудей, протирающий колени в Храме. После Иакова община избирает деспосина (от гр.desposynoi - наследники) - близкого родственника Иегошуа бен Иосифа - Симеона, который был двоюродным братом Иисуса, потом, по порядку наследования: «Третьим - Иуст, Закхей - четвертым, пятым - Товия, шестым - Вениамин, Иоанн - седьмым, восьмым - Матфий, девятым - Филипп, десятым - Сенека, одиннадцатым - Иуст, двенадцатым - Левий, тринадцатым - Ефрем, четырнадцатым - Иосиф, последним, пятнадцатым - Иуда. Столько было в Иерусалиме епископов, от апостолов и до нынешнего времени; все они из обрезанных» (Eus. НЕ. IV. 5), то есть все они строго придерживалась старых традиций - законов Торы. Дидахе, хотя и не прямо, говорят о том, что церкви в Малой Азии и Греции относились к иерусалимской церкви с огромным почтением.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
