— Мы уже однажды прошли с вами через это, — сказал он успокаивающим тоном, — и причем при самых ужасных обстоятельствах, какие только можно было себе вообразить. Но теперь нет ничего, что могло бы вас испугать.
— Я хотела сказать вам… совсем не это.
На этот раз герцог промолчал, и Вэла, глубоко вздохнув, через мгновение продолжила:
— Я поняла… когда вы говорили дедушке, что мы были обвенчаны… без лицензии и без… разрешения на брак со стороны моей опекунши… Если только вы этого хотите… этот брак можно было бы аннулировать… я не знаю, как это правильно называется.
Она сказала все это, не поднимая глаз, так как безумно боялась увидеть облегчение в глазах герцога.
В конце ее короткой путаной речи голос девушки перешел в шепот, а затем и вовсе замолк. В комнате повисла тишина, и ей казалось, что он слышит, как бешено стучит ее сердце.
— А вы сами этого хотите? — тихо спросил Брокенхерст.
Ей хотелось закричать, что она не только не хочет этого, но смертельно боится потерять его и никогда не увидеть снова.
Но тем не менее она не могла не предоставить ему шанс избежать брака, если он не хотел его. Поэтому она сказала, правда, едва слышно, так как у нее не было сил говорить:
— Я подумала… возможно, вы бы хотели… оставаться свободным… вы как-то говорили, что не хотите жениться… а сейчас вы просто спасали меня,., но теперь я буду в безопасности с моим дедушкой…
— Так вот о чем вы думали?
— Д-да. Я должна была… Это было бы только правильно… освободить вас.
— Ну а как насчет вас? Вы тоже хотите быть свободной?
Он увидел, как она сцепила пальцы и с трудом сглотнула. Но Вэла знала, что он ждет ответа, поэтому, сделав над собой усилие, решительно произнесла:
— Я хочу только, чтобы вы были счастливы.
— Ну а если я скажу вам, что очень счастлив и доволен тем, как все сложилось, и не хочу ничего менять?
— Но вы… герцог! — продолжала слабо сопротивляться Вэла. — И я уверена, на свете много женщин, на которых вы бы могли жениться… охотнее, чем на мне.
— Я еще ни одну женщину не просил выйти за меня замуж, Вэла. Даже вас, как вы помните, но так уж случилось.
Последнюю фразу он произнес с улыбкой.
— Тогда на это просто не было времени, — улыбнулась в ответ девушка. — Я восхищалась вами, как вы быстро сообразили, как лучше всего… спасти меня от этих людей. Но это едва не стоило вам жизни!
— А если бы я погиб, вы бы очень огорчились?
Девушка коротко вскрикнула, возмущенная подобными словами.
— Да как вы можете так говорить? Когда я увидела эти пистолеты, направленные на вас, и подумала, что, может быть, вы ранены или убиты…
Она внезапно остановилась, сообразив, что то, что она сейчас собиралась сказать, было бы очень похоже на признание.
Герцог подошел к ней и взял за руку. Вэла опустила глаза на свою руку, утонувшую в его больших, сильных ладонях, и внезапно покраснела,
— Можете не продолжать. Мы еще вернемся к этому разговору, Вэла, после нашей свадьбы. А теперь нас ждет в церкви ваш дедушка. Он человек пожилой, и я думаю, нам не следует заставлять его долго ждать.
Она подняла голову, и их глаза встретились.
И в этот миг Вэла поняла — слова им сейчас ни к чему. Она почувствовала силу его чувств и понимала, что они принадлежат друг другу.
— Идем, моя любимая, — сказал он.
Она пошла рядом с ним, и сердце ее пело от счастья.
Возвращаясь назад из церкви после церемонии венчания, Вэла заметила, что солнце уже почти скрылось за горизонтом, окрасив небеса во все оттенки красного и оранжевого. Она почувствовала, как отзываются на эту красоту ее душа и сердце, наполняясь какой-то странной смесью восхищения и умиротворения.
Свадебная церемония в небольшой семейной церкви была очень короткой. Как объяснил сопровождающий их капеллан, архиепископ неважно чувствовал себя в последнее время и по совету доктора в эти дни провел всего несколько служб.-
Но пока он вел свадебную церемонию с помощью капеллана и других служителей, Вэла не могла не думать с восхищением о том, как глубок и проникновенен его голос, какими торжественными, обращенными к самому сердцу казались ей слова о святости брачных уз, произнесенные ее дедом.
Архиепископ благословил кольцо, прежде чем герцог надел его ей на палец, и она увидела, что это был не тот перстень, с которым она венчалась днем. Как потом узнала Вэла, это было обручальное кольцо ее бабушки.
И когда золотой ободок скользнул на ее палец, она поняла, что он навсегда сделал ее своей. Они взглянули друг на друга, и Вэла возблагодарила Господа за то, что он подарил ей любовь — любовь человека необыкновенного, замечательного, о котором она не смела и мечтать!
Конечно, ей было непросто привыкнуть к мысли, что ее муж, герцог, занимает такое высокое общественное положение, но он был таким храбрым, таким заботливым, добрым и внимательным, что она надеялась со временем стать достойной его.
Они в полном молчании возвратились в гостиную, и только здесь герцог обратился к ней, сказав с улыбкой:
— Две свадьбы в один день! На свете едва ли найдется много женщин, которые могли бы похвастаться этим.
— Я бы с удовольствием этим похвасталась, — сказала Вэла. — Но, насколько я знаю, мужчины терпеть не могут свадеб, поэтому я думаю, вы бы предпочли всего одну, и желательно самую обычную, без выстрелов и трупов.
— Чего я всегда панически боялся, — весело отозвался герцог, — если, конечно, не считать самой церемонии, так это всей свадебной кутерьмы с приглашениями, подарками, поздравлениями от друзей, слуг и служанок невесты и свадебного обеда, на котором гости считают своим долгом говорить пустые речи, выдержанные в самом дурном тоне.
Вэла весело рассмеялась в ответ, на что он, собственно, и рассчитывал.
— А теперь, — продолжал герцог, — я бы хотел предложить вам что-нибудь съесть, потому что я чувствую, что с тех пор, как мы завтракали у того холодного ручья, прошло уже слишком много времени. Честно говоря, нам бы не мешало тогда подкрепиться поплотнее.
— Но как же мы могли предположить, что потом случится… все это? — улыбнулась Вэла.
— Я полагаю, что не иначе как в дело вмешалась судьба. Сначала Меркурий потерял подкову, затем оказалось, что в этой самой деревне, в это самое время была свадьба, а затем и Вальтер нашел нас именно в том месте и именно в тот час, позволив мне и Тронтону разобраться с ними.
— Тронтон? — удивилась Вэла. — Вы хотели сказать, Трэвис?
— А это еще один сюрприз этого дня, — весело заметил герцог. — Воистину такого дня сюрпризов вряд ли кто-нибудь еще может припомнить в своей жизни. Но что, если я расскажу вам об этом за обедом?
