Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
И третий нюанс: люди в нашей голове, как правило, не живут поодиночке. Если вы знаете кого-то, то этот кто-то обязательно рассказывает вам про кого-то ещё. Если вы этого «кого-то ещё» запомнили и он регулярно всплывает в вашей памяти, он тоже отдельный персонаж вашей стаи. Имеет право на стикер.
Итак, за два дня наблюдений за своими «блужданиями» вы создадите более-менее полный список вашей актуальной стаи. Пересчитав его, вы узнаете примерную мощность вашего интеллектуального аппарата, который и думает, когда вы действительно думаете (хотя, возможно, и не вполне это осознаёте).
Теперь будет неплохо, если вы сядете за большой стол и разберёте свои стикеры на группы (кучки). Только, пожалуйста, не действуйте формально: мол, эти вот с работы, это – домашние, а это друзья по онлайн-общению.
Нет, есть конкретные люди, про которых вы думаете регулярно и в разных ситуациях, – это, можно сказать, персонажи первого порядка. А есть люди, о которых вы думаете, потому что они связаны с персонажами первого порядка (и если бы не эти персонажи первого порядка, то вы бы о них – персонажах второго порядка – и не думали вовсе).
Если вы более-менее похожи на большинство других людей, то больших групп у вас получится пять-шесть (до десяти), а максимальная группа не будет превышать двадцати – двадцати пяти человек. Ну и плюс несколько совсем небольших групп по два-три человека и вообще отдельные персонажи.
Зафиксируйте полученные результаты. Вы можете перенести схему на большой лист бумаги, можете сфотографировать получившуюся конфигурацию стикеров на телефон – как вам удобно. Эта карта нам понадобится, когда мы будем работать над увеличением эффективности нашего мышления.
Забегая чуть вперёд, скажу: большие группы – это максимально сложные интеллектуальные объекты, которые самопроизвольно собирает ваш мозг. Так что, когда вы решаете какую-то интеллектуальную задачу, у вас есть ровно такое количество сот для заполнения их необходимыми данными. Именно таким образом дефолт-система нашего мозга задаёт мощность нашего с вами мышления.
«Другие люди», которые «живут» в нашей голове, эти сложные интеллектуальные конструкции – это и нарратив (про каждого из них вы можете рассказать связную историю), но ещё и множество других фактов, которые вам об этих людях тоже известны.
Однако после того, как вы придумали про своего знакомого некую историю (создали соответствующий нарратив), эти «другие факты», которые в неё не вписались, ваш мозг уводит в тень и затем просто игнорирует.
Думаю, вы часто сталкивались с ситуацией: когда-то сказали кому-то из ваших близких что-то важное о себе, о своих переживаниях, а он словно бы пропустил это мимо ушей. Вас это может, наверное, обижать.
Но обижаться бессмысленно – просто то, что вы о себе рассказываете, не вяжется с его представлением о вас, не встраивается в соответствующий нарратив, а потому он просто не видит ни важности, ни ценности этой информации.
Нарратив, как мы уже выяснили, служит нам для создания «иллюзии понимания». Его задача не в том, чтобы дать объективную оценку действительнсти, а только в том, чтобы уловить «суть» и создать на базе этого «общего понимания» конкретную инструкцию для частных случаев.
После того, как вы как-то определили для себя того или иного человека – мол, он такой-то и такой-то, любит то-то, ума нет, и повесили на него соответствующий «ярлык», ваша жизнь упрощается.
Вы можете думать о нём «вскользь»: у вас теперь есть некий свод правил – как вам следует себя с ним вести, что от него ждать, чего не ждать и т. д., – и ваш мозг позволяет себе расслабиться.
Экономика должна быть экономной, поэтому логику, которой пользуется наш мозг, понять можно – он хочет всё свернуть до ясных и понятных инструкций.
Поэтому-то мы и тяготеем к формированию стереотипов, причём не только в собственном поведении, но и в отношении других людей. При этом множество фактов, которые в наш нарратив не вписываются, перестают нас интересовать.
Конечно, это лишает нас определённой адекватности, а мы сами становимся заложниками ошибочных шаблонов восприятия. Но зато наша функциональность повышается – мы можем запустить себе в голову большее количество интеллектуальных объектов меньшей сложности.
Жизнь же сейчас такая, что всё на бегу, накоротке, фрагментарно и неглубоко, так что эта функциональность всё больше и больше в чести.
Качество мышления от этого, конечно, страдает: подробный и серьёзный анализ подменяется «личными мнениями», размышление – плоскими советами, а сами отношения и вовсе превращаются в какой-то словесный пинг-понг.
Жизнь в стае
Недостающее звено между животными и настоящим человеком – это, по всей видимости, мы и есть.
Конрад ЛоренцТеперь давайте задумаемся: зачем и в каком качестве нашим эволюционным предкам понадобилась «дефолт-система мозга»?
Как я уже писал в «Красной таблетке», важнейшим инстинктом выживания стайных животных является инстинкт самосохранения группы (или, как его ещё называют, иерархический инстинкт), тесно связанный с индивидуальным инстинктом самосохранения и половым инстинктом.
Стайные животные чрезвычайно зависят от своей группы. Вся их жизнь протекает внутри большого коллектива разной степени родства. Стая совместно защищается, охотится, общими усилиями воспитывает детёнышей и т. д. Кроме того, они постоянно решают внутренние конфликты.
Иерархия, которая устанавливается в стае, нужна как раз для минимизации конфликтов. Когда все в группе понимают, кто сильнее, нет необходимости постоянно выяснять: «кто здесь главный?» А это основная причина конфликтов, потому что «главным» быть выгодно.
Чем выше в иерархии стаи стоит особь, тем большее, так сказать, ей дозволено – и право первого при разделе добычи, и удобное место у водопоя, и бÓльшая сексуальная свобода. И каждый должен своё место в группе понимать, иначе, если нарушить эти неписаные правила, можно сильно пострадать.
Но эволюция приучила нас быть внимательными друг к другу и по иной причине. Это вопрос «вклада в общее дело». Приматы, например, хорошо понимают, какие члены группы работают, так сказать, на её благо, а какие халявят, то есть на кого можно рассчитывать, а на кого нельзя.
Доходит до смешного: каждая обезьяна считает, сколько времени другая обезьяна её вычёсывала, и при разделе пищи она эти факторы учитывает: вычёсывал как следует – получи свою долю, мало вычёсывал – получи меньше, не вычёсывал вовсе – ничего и не получишь.
Как говорит Франс де Вааль, взаимного «груминга без цели» у обезьян не существует. То есть, если одна обезьяна вычёсывает другую, она делает это не потому, что «проголодалась» и хочет поживиться чужими блохами, а только и исключительно потому, что она решает таким образом какую-то задачу социальной адаптации.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
