В каком-то смысле это было даже еще прекраснее, потому что и маркиз, и Ровена успели за это время познать страдания.
— Моя маленькая! Моя любовь! Моя красавица! — шептал маркиз. — Ты — само совершенство, то, чего я хотел всю жизнь и чуть было не потерял.
Голос его срывался, и Ровена тоже ответила ему дрогнувшим голосом:
— Я… люблю тебя! — прошептала она. — Я люблю тебя больше, чем любила раньше.
— Так это правда? Ты простила меня?
— Нечего… прощать. Мама говорила, что, когда я встречу мужчину, которого полюблю по-настоящему, это будет судьба, и я ничего не смогу с этим поделать.
Маркиз крепче прижал к себе Ровену.
— Судьба привела нас друг к другу, — сказал он, — но мы вступили в схватку с судьбой, и это просто непростительно. Я ведь мог потерять тебя!
И снова Ровена услышала в его голосе неподдельную боль.
— Но теперь мы… нашли друг друга, — сказала она.
— И я буду благодарить за это Бога всю оставшуюся жизнь, — пообещал маркиз. — Ты — такое сокровище, моя дорогая, я никогда не буду снова рисковать тобой.
— И никогда не… потеряешь меня, — сказала Ровена.
Только теперь она поняла, что не могла противостоять этому мужчине, ведь он был предназначен ей самой судьбой.
Ровена стала его частью с того момента, когда маркиз впервые поцеловал ее, вернее, даже задолго до этого — когда она ухаживала за ним, подавала ему питье и, поправляя подушки, пыталась облегчить его страдания.
Ей так много хотелось сказать ему, так много услышать от него, предстояло еще многому научиться.
Но сейчас хотелось только чувствовать объятия маркиза, испытывать восторг, который вызвало прикосновение его губ.
Ровена даже поднялась на цыпочки, чтобы губы ее оказались ближе к губам маркиза.
— Я… люблю тебя! — прошептала она.
— Скажи это снова, — велел маркиз. — Я хочу быть уверенным в том, что это правда.
— Я… люблю тебя.
— Навсегда?
— Навсегда, — кивнула Ровена торжественно, словно давая священную клятву.
— И ты веришь мне?
— Ты ведь знаешь, что да.
— Ты моя, моя навеки. Я никогда больше не потеряю тебя! — поклялся маркиз.
Он с нежностью поглядел на Ровену, словно желая запечатлеть в памяти ее образ в эту минуту.
Потом губы его нашли губы девушки. Она была словно пленницей в его объятиях, прекрасной пленницей, которую он собирался наконец сделать своей.
И хотя Ровена знала, что маркиз всю жизнь будет ее господином, а она — лишь его тенью, она восхищалась его силой, решимостью и даже упрямством.
Каким бы он ни был, он принадлежал ей, а она — ему.
Это была судьба, от которой не существует защиты, потому что никто не имеет права с ней бороться!
