– И что же было? – спросил я.
– Что было? Был скандал.
– Скандал здесь?
– Ну, да, конечно. Девочка мирно спала, как вдруг врывается эта и все здесь портит.
– Мать девочки?
– Так называемая, – сказала Э. Бродбент. – Ребенка мало из себя вытолкнуть, его надо еще и воспитать. Чтобы машину водить, и то надо учиться, права получать, так почему бы не выдавать лицензии на материнство?
– Документ, удостоверяющий пригодность, – сказал я.
– Вот именно. Будь у меня дети, я бы хотела испытывать уверенность в том, что у меня есть достаточная квалификация для их воспитания.
– А как ее сестра сюда ворвалась?
– Хитростью, конечно, – сказала женщина. – Она спряталась там, где мы не могли ее видеть, а когда мы вызвали следующего донора, вбежала вместе с ним. И, представьте, так сразу к малышке и кинулась, хотя та спала. Проскочила мимо меня, схватила ее, развернулась и бежать. Но не тут-то было. Я встала и преградила ей путь, господа, но она так на меня зыркнула, как настоящая сумасшедшая. Жизнью клянусь, я была уверена, что она… что-нибудь мне сделает. Прямо с ребенком на руках. Мне не нужны были проблемы, поэтому я отступила, а тут как раз доктор Конни вышла из лаборатории, и они сцепились.
– Что, врукопашную?
– Да нет… хотя могли бы, если б той дать волю.
– Она угрожала доктору Конни?
– У нее было такое злющее лицо… Доктор Конни пыталась воздействовать на нее рационально. Но та даже слушать не хотела. Тогда доктор Конни попробовала забрать у нее ребенка. А та вцепилась в девочку и давай визжать – ужас, что было, скажу вам. В приемной народу полно, донорам сидеть негде, и все слышали, что тут творилось. Что было делать? Доктор Конни отступилась. А потом сразу позвонила адвокату. Вот поэтому я и говорю вам – проверьте ту ненормальную.
– Доктор Конни, наверное, расстроилась.
– И расстроилась, и рассердилась, – сказала Э. Бродбент. – Нельзя же быть такой эгоисткой.
– И она подала в суд.
– Это стоило ей кучу денег, но она была женщина принципиальная.
– И суд вынес по ее делу решение?
Женщина нахмурилась.
– Они пригласили экспертов – противная сторона. Паршивых наемников. Был там один скользкий тип, психиатр, – она построила ему глазки, он и решил дело в ее пользу. Доктор Конни так расстроилась, она буквально все перепробовала. Судья попалась дура набитая. Адвокат – тоже.
– То есть она проиграла процесс?
– Временно.
– Значит, она планировала подать на апелляцию?
– Она так говорила. Поэтому я и говорю вам: единственный человек, с кого сталось бы такое сделать, это ее сестра. Если вам нужно имя, пожалуйста, я назову: Шери. – Она произнесла по буквам. – Шери Сайкс, сидела в тюрьме, так что у вас наверняка должно быть на нее что-то. Девочку зовут Рамбла. Даже представить боюсь, как она живет сейчас.
Майло калякал что-то в блокноте. Это выглядело убедительно. Э. Бродбент одобрительно кивнула.
– Мадам, информация о прошлом сестры, которой вы располагаете, у вас от доктора Сайкс?
– Что вы хотите этим сказать?
– Вы когда-нибудь видели Шери Сайкс до того столкновения, говорили с ней?
– Зачем это мне? – ответила Э. Бродбент. – Доктор Сайкс… она была… – две затяжки дыма, – блестящего ума женщина. Патолог. А кто эта, вторая? Наркоманка.
– Что-нибудь еще, мадам?
– А что вам еще нужно? Идите и работайте.
Глава 20
Я выехал со стоянки и притормозил у Лорел-Кэньон.
– Куда за стейком?
– Никуда, – ответил Майло. Последовала долгая пауза. – Два человека, два мнения.
– Но это еще не значит, что верны оба. – Я свернул на юг, в город.
– В том-то и дело, Алекс. Да, она предубеждена, но это еще не значит, что она ошибается.
– Кое в чем она все же ошибается.
– А, – сказал он. – Ты об этом. А ты уверен, что мисс Шери-Ри с тобой не заигрывала?
Я зыркнул на него.
– Шутка. И все же, несмотря на всю ту чушь, которую Конни внушила Бродбент, ее наблюдение кое-чего стоит: никакой любви между сестренками не было, а теперь одна из них мертва. Даже если я соглашусь с твоей оценкой Шери и приму как факт, что она не способна на убийство, у нее вполне могут найтись дружки, которые способны. Например, папа девочки. Может, она не говорит, кто он, потому что этот тип – псих, в гневе теряет над собой контроль, а она завязла в судебном процессе и не хочет ослаблять свою позицию. А тут, к несчастью для Конни, папочка сам решил выйти из тени, чтобы защитить свою ячейку общества.
– У него была масса возможностей сделать это и до суда. Сэкономил бы Ри нервы и кучу денег.
– В качестве предупредительной меры? – Майло размышлял об этом весь путь до Мурпарка. – А может быть, раньше папочка был не расположен вмешиваться?
– Сидел в тюрьме?
– И такое бывает. Тем больше у Ри причин не спешить с раскрытием его личности. Надо бы мне побольше узнать о ее контактах… Значит ли это, что она теперь подозреваемая номер один в моем списке? Да, она почти готова потеснить с него твоего лояльного пациента, Эфрена. А теперь будь любезен, отвези меня к дому номер триста десять. Большой привет Робин и псинке.
Иначе говоря, «не звони мне, я сам тебе позвоню».
Он закрыл глаза, положил голову на спинку кресла, расслабил линию рта.
– Значит, ты действительно не голоден, – сказал я.
– Только до правды.
* * *
Я довез его до участка, проехал еще квартал и позвонил Ри Сайкс. Ответа не было, голосовая почта тоже молчала.
На дорогу до ее квартиры ушел почти час. Пока я ехал из Вестсайда в Голливуд, голубое небо посерело и стало похожим на использованный бумажный носовой платок с вкраплениями желтоватой мокроты там, где сквозь облачный покров пыталось пробиться солнце.
Голливудский бульвар кишел наркоманами, карманниками и несезонными туристами, которые толклись на тротуарах перед витринами магазинов, торгующих всякой дребеденью, фастфудов и пирсинг-салонов. Пешеходы покидали тротуары так легко, словно не догадывались о возможной угрозе их жизни со стороны автомобилей. В довершение общего безумия, в толпе сновали типы, наряженные известными киногероями, которые взывали к проходящим о толике внимания и мелочи.
По выделенной полосе медленно проехала черно-белая полицейская машина, однако офицеры внутри не смотрели по сторонам, а были заняты разговором.
На улице, где жила Ри, шум был потише, но все же был. Где-то вдалеке грыз асфальт пневматический отбойный молоток – звук, от которого волоски у меня в ушах встали дыбом. Кто-то кричал на испанском. Водитель проезжающего грузовика резко дал по тормозам; те зашипели, как самая большая в мире змея-гремучка, настроенная к тому же весьма воинственно.
