Степашин не дал ему договорить:
— Андрей, ты же видишь! Ничего не надо делать! Скоро все закончится. — Голос у Степашина был более уверенный, чем ночью, когда пришло сообщение о том, что сторонники Белого дома штурмуют телецентр в Останкино. Тогда Степашин казался растерянным и подавленным. Впрочем, наверное, в той ситуации нельзя было не растеряться. В Москве шел настоящий бой: штурмующие применяли автоматическое оружие и гранатомет, таранили грузовиком двери телецентра, обороняющиеся тоже отвечали огнем, а прибывшие бэтээры поливали из пулеметов прилегающее к телецентру пространство. Крики раненых, лужи крови, трупы у тротуаров! Зная о происходящем, нелегко было сохранить самообладание.
— Так что мне делать?
— Отслеживай обстановку, — услышал Орлов знакомую фразу. — Только понапрасну под пули не лезь!
— Ясно, буду докладывать.
— Давай. Ну, и помогай Филатову.
— Пока, по-моему, ему моя помощь не требуется.
Разговор со Степашиным не пролил ясность на то, как теперь ему, Орлову, надо действовать. Сидеть в кабинете он не мог, ехать домой тоже. Андрей вышел в коридор. Казалось, что здание вымерло. Никого в коридорах, пустые холлы — ни посетителей, ни курильщиков. В воздухе продолжал висеть вопрос: «Кто кого?» И разрешиться он должен был в ближайшие часы.
* * *
Орлов довольно легко преодолел несколько кордонов милиции в районе Дорогомиловки. Впрочем, кордоны были чисто условными, так как любой человек мог пройти в сторону набережной Москвы-реки или через дворы выйти к Кутузовскому проспекту. Андрей специально выбрал этот маршрут, так как знал, что на Новом Арбате уже стало опасно, поскольку с верхних этажей зданий время от времени стреляли снайперы. Вообще в эти утренние часы в районе Белого дома стрельба слышалась отовсюду. После ночного кровавого побоища у телецентра в Останкино и отдельных стычек в разных местах центра столицы, после митингов сторонников президентской власти на Красной площади и у здания Моссовета на Тверской, где звучали призывы покончить с самозваным «президентом» и не желающим сдаваться парламентом.
На другой стороне Москвы-реки слышался гул моторов бэтээров, которые буквально окружили Дом Советов, поливая все пространство перед ним пулеметным огнем. Явственно чувствовался запах гари, появлялись клубы черного дыма, как будто кто-то жег автомобильные покрышки. Рядом с пандусом у мэрии горел городской автобус, еще ближе к мосту пламя охватило поливальную машину и троллейбус, стоящий поперек проезжей части. Все это Орлов отчетливо видел, пробираясь вдоль стен жилого дома на набережной Тараса Шевченко. Он был далеко не один — сотни людей также, как и он, стремились пройти к Новоарбатскому мосту. У тротуаров стояли военные грузовики с крытым верхом, автобусы и бэтээры. Рядом с ними — солдаты внутренних войск, омоновцы и еще какие-то военные, по-видимому, выведенные на передовой рубеж для ведения боевых действий.
Не доходя до моста, Орлов повернул влево, услышав выстрелы, быстро перебежал дорогу и прижался к парапету. Здесь тоже было довольно много людей. По их внешнему виду можно было понять, что это случайные прохожие или жители близлежащих домов, словом — зеваки.
«Что привело их сюда? Желание испытать острые ощущения или маниакальное стремление увидеть позор проигравших, простое любопытство или расчет на то, что можно будет чем-то поживиться?» — думал Орлов, глядя на окружавших его людей.
Тем временем со стороны Кутузовского проспекта стал все более отчетливо доноситься скрежет гусениц. По освобожденной от транспорта магистрали в сторону Новоарбатского моста двигалась колонна танков в камуфляжной расцветке. Люки их были задраены. Танки шли на приличной скорости, обдавая выхлопными газами людей, стоящих на тротуарах и плавно раскачиваясь на неровностях дороги.
Орлов стоял у гранитного парапета и не верил своим глазам: все пространство вокруг было запружено пестрой толпой. Юноши и девушки в джинсах и разноцветных ветровках, крепкие парни в черных куртках и камуфляже, солидные дядечки в плащах, женщины в цветастых платьях и брючных костюмах, мамаши с детьми, и, конечно же, мальчишки, снующие в толпе, — вся эта масса с интересом наблюдала за разворачивающимися событиями.
Оцепление, состоящее из вооруженных автоматами солдат в темной униформе, бронежилетах и в касках, расступилось, пропуская танки на мост. Четыре броневых гиганта, сильно газуя, выстроились в ряд на самой середине моста, два других — остались за оцеплением, по-видимому, в качестве резерва. Следом показались еще танки, которые на быстром ходу повернули в сторону набережной с левой стороны моста. Туда же направились и несколько боевых машин пехоты с расчехленными крупнокалиберными пулеметами. Зеваки только успевали разбегаться в разные стороны, а некоторые ломанулись к Москве-реке, наверное, занимать места в первых рядах разворачивающейся драмы. Несмотря на непрекращающийся треск выстрелов, доносящихся со стороны Белого дома, никто даже не пытался прятаться за деревьями или припаркованными у тротуаров машинами и автобусами.
ВОСПОМИНАНИЯ: «В 6.45 началась стрельба. Я тогда как раз на часы посмотрел. Мы стояли тогда с Виктором Илюхиным[33]. Я увидел, что бэтээры пошли с этой стороны и по Девятинскому переулку. То есть они огибали здание. Я посмотрел и говорю:
— Смотри, Витя, они окружают.
А он говорит:
— Ну, что ж, будут стрелять.
— Неужели будут?
— Будут, будут.
Только мы поговорили, и пошли выстрелы… Ровно в шесть сорок пять…» (Из воспоминаний НА. Шашвиашвили, в 1993 году — народного депутата, члена Верховного Совета Российской Федерации.)
СВИДЕТЕЛЬСТВО: «…Мы продвигались со стороны гостиницы «Мир», мимо здания СЭВ. И где-то около 8 часов подразделения выдвинулись к стенам Белого дома. Я доложил наверх о том, что весь состав выдвинулся, находится у подъездов, чтобы хоть как-то предупредить… Я понимал так, что люди стоят у стен дома, значит, орудия применяться не будут.
Во время выдвижения подразделения в полку погибло пять человек и 18 были ранены. Расстреливали сзади. Я сам лично это наблюдал. Стрельба велась со здания американского посольства, с крыши, с колокольни у гостиницы «Мир». Все погибшие и раненые были расстреляны сзади. Кто стрелял, я не знаю, хотя предположения есть…» (Из показаний В.А. Сорокина, в 1993 году заместителя командующего ВДВ, на заседании Специальной комиссии Госдумы по оценке соблюдения процедурных правил и фактической обоснованности обвинения, выдвинутого против Президента Российской Федерации, от 8 сентября 1998 года. —Д.О. Рогозин. Ястребы мира. Дневник русского посла. Москва, 2010 год.)
