— Спасибо.
— Спасибо.
Я идут попить воды. Меня качает на моих каблуках. С чувством вины и облегчения вижу, что Терри пригласил одну гречанку.
Кто такой этот Джошуа? Кайт-серфер или садовник? Сарафанное радио не могло сообщить ничего конкретного, особой дружбы с тангерос он не водит. Одно доподлинно известно: ни с кем со времен Сильвестра я не испытывала такого в танце. И никогда такого не было у меня в отношениях взаимной любви.
Передо мной впервые встал вопрос: можно ли испытывать тангазм с кем-то, кто не является твоим партнером в жизни, и не чувствовать вину? Наверное, зависит от того, испытываешь ли ты оргазмы со своим реальным любимым человеком вне танцпола.
Одно несомненно: милонга — одно из немногих оставшихся в нашем западном мире мест, где полигамия в почете. Можно даже сказать, что она здесь требуется. Ведь по определению милонга — пространство для общения. Танцевать только с тем, с кем живешь, можно и на кухне в пижаме. Как, конечно, некоторые и поступают: в старые времена некоторые преданные милонгерос бросали танго, как только женились, — скажем, как легендарная пара Кока и Освальдо «Медовые ноги», пожертвовавшие удовольствием и карьерой ради семьи и вернувшиеся в танцевальный мир, только когда их дети выросли. Мило, но грустно. Другие, как Родольфо и Глория Динцель, очень редко посещают буэнос-айресские милонги. Я как-то спросила Родольфо об этом:
— Просто, идя на милонгу, хочется танцевать с самой прекрасной танцовщицей в мире, то есть с моей женой. Но подобное желание одолевает всех, и я устал слышать: «Можно похитить вашу сеньору?» Нет, черт тебя подери… Поэтому мы танцуем дома, никто на нас не смотрит, никто не мешает.
Но многие маэстро, женатые на своих партнершах, все равно хотят ходить на милонги и приглашать знакомых и незнакомых дам. Карлос Риварола, например, говорил мне: «В шоу-танго ты думаешь. А в социальном танго — чувствуешь. И это необходимо каждому тангеро. Милонга — место, где бьется сердце танго. Без социального танго нет шоу-танго. Вообще никакого нет».
В атмосфере каждой милонги, большой или маленькой, на мясном рынке или в семейной гостиной, в Марселе или Нью-Йорке, вы ощущаете восхитительную вибрацию между двумя мирами — частным (пара в танцевальном объятии) и публичным (толпа на краю танцпола), они постоянно в движении — отсюда и вибрация. Границы все время меняются: сейчас вы пара, но спустя три танды — в толпе. Публичное интимно, и наоборот, личное у всех на виду.
Все это объясняет, почему домашние танго-студии, отнимающие у их создателей-энтузиастов много средств и сил, никогда не используются по назначению. У Клайва Джеймса есть своя студия в лондонском пентхаусе, но поднимается он туда, только когда показывает ее гостям. Оклендский друг, создавший «кусочек милонги» в подвале дома, воспользовался ею лишь раз, в итоге превратив в детскую игровую комнату. Токийский хирург, построивший зеркальную комнату для частных уроков с Карлосом Риваролой, в итоге «сломался» и стал проводить там милонги.
Именно милонга превращает танго из аэробики в настоящее общение. У себя на кухне или в частной студии вы — всего лишь довольная собой пара, и каждый из вас остается не более чем самим собой. Но в окружении других танцоров вы преображаетесь под действием живой беспокойной энергии. На танцполе царит круговорот личностей, настроений, телесного жара, и все это влияет на ваше самоощущение. Много ли наберется коллективных занятий в мире, обеспечивающих подобный идеальный баланс между узнаваемым и неожиданным, покоем и волнением, между сердцем и умом, душой и телом, между общественным и личным, реальным и фантастическим?
Я обещала рассказать, почему милонга может вытащить на свет божий ваши лучшие качества, так что вот вам ее светлые стороны. Но имейте в виду: быть на высоте труднее, чем потакать собственным слабостям.
Великодушие: мне не так уж и весело, но я радуюсь за нее.
Скромность: сегодня я не в лучшей форме, ну так мы здесь и не соревнуемся.
Терпимость: его очо кортадо не фонтан, ну и ладно, зато он такой милый и старается. И меня веселит, что гораздо важнее.
Дружеская шутка: «Диджей Эл, ты играешь мою песню!» — «Что ты подразумеваешь, называя ее своей?»
Наставничество: «Все в порядке? Да, знаю. Не обращай на него внимания. Он ведет себя, как клоун. На следующей неделе тебе станет лучше».
Самооценка: а я ничего, не идеален, конечно, но пойдет. Жизнь слишком коротка, чтобы стремиться к совершенству.
Житейская проницательность: она флиртует с моим мужчиной, но не с ним одним. Желание соблазнять — ее единственный способ самоутвердиться. Со временем перебесится.
Снисходительность по отношению к дамам: «Милое платье» (комплимент девушке, флиртующей с вашим парнем, да и со всеми остальными).
Снисходительность по отношению к мужчинам: «Упс, простите» (хотя это по его вине из-за вашего болео пострадал кто-то сзади).
Готовность поделиться туфлями: я так рада, что подарила (по дешевке продала) ей свои туфли; они хорошо на ней смотрятся.
Безмятежность: я могу часами слушать музыку и смотреть на танцпол — все так чудесно.
В идеале милонга позволяет женщинам чувствовать себя желанными, а мужчин — умелыми. Она раскрывает в нем благородство и заботливость, а в ней — изящество и изобретательность. Делает нас чувствительными. Учит замечать друг друга — и в паре, и в толпе.
Поэтому я не преувеличиваю, когда говорю, что под стеклянным куполом Counting House дважды в неделю мы присутствовали на своего рода коллективном молебне. Даже если двое принадлежат разным мирам, танцпол становится их общим ритуальным местом. Танго — музыка городского одиночки, коим являлся каждый из нас. Милонга — наша светская церковь. Танды — тикающие стрелки наших часов. Танец — молитва, диджей — священник, музыканты — наши святые.
А кто же бог для всех нас — атеистов, мусульман, православных, иудаистов, буддистов, спиритуалистов, индуистов, джайнистов, неверующих и заблудившихся? Ответ вам известен: конечно, танго, которое любит всех своих детей одинаково. Единственное, чего оно просит взамен, — просто быть здесь. И двигаться против часовой стрелки, не врезаясь в людей.
И даже если мы — члены других клубов, это, вероятно, единственное ритуальное место. Милонга лучше, чем Рождество, ведь обмен подарками случается каждую неделю. Лучше, чем религия, ибо не только дух, но и тело наслаждается, и, что восхитительно, нет места вине (неподходящие тангазмы не в счет). Лучше, чем спорт, так как не причиняет боль (почти никогда). Лучше, чем национальная забава — напиваться в пабе, потому что никогда не наскучивает и под конец вечера вас не тошнит на собственную одежду. Все заканчивается поцелуями на прощание; туфлями, упакованными в шелковую сумочку; розой в руке (для девушек); запахом женских духов (для мужчин); мелодией на губах и улыбкой на лице.
Сказать по правде, порой вы покидаете зал с проклятиями на устах, со слезами на глазах, с чувством внутреннего раздражения и синяками на голени. Иногда ночь танго становится триумфом горечи над наслаждением, разочарования над надеждой. Но, как и счастье, несчастье там не длится долго. В милонге есть особая целесообразность, и со временем все приходит в норму.
