– Пусть старость мне кровь беспощадно остудит,Ты, память былого, мне сердце чаруй!И лучшим сокровищем памяти будет —Он – первый стыдливый любви поцелуй![1]
Она не удержалась и улыбнулась.
– Мне легко противостоять вам, но не Байрону.
– Он – одна из ваших слабостей. Личных… – Он сморщил нос. – Мне непонятных.
Далия печально взглянула на него.
– Как вы уже неоднократно мне говорили. Вам, видимо, очень хочется победить в этом споре, раз вы цитируете поэта, которого не любите.
– Я обязан вас убедить любой ценой. Первый поцелуй очень важен для построения отношений.
– К сожалению, с вашими манерами вам никогда не сблизиться ни с одной женщиной настолько, чтобы дело дошло до поцелуя.
– Вас явно удивили бы некоторые вещи, которые среди романтично настроенных леди зачастую считаются заигрыванием. – Его усмешка скорее напоминала звериный оскал.
«Что это значит?»
Однако прежде чем Далия успела это обдумать, Кирк, отступив на шаг, произнес:
– Ну что же, Далия, давайте начнем этот разговор сначала. – И видя, что она пребывает в недоумении, добавил: – Итак, я начну. – Он подошел к ней и поклонился. – Доброе утро, мисс Балфур. Как вы поживаете?
Его тон и манера были безукоризненны, но так… странно нехарактерны для него, что Далия даже и не поняла, то ли ей радоваться, то ли огорчаться.
«Не глупи!»
Она сделала реверанс.
– Доброе утро, милорд. – Выпрямившись, она произнесла вполголоса: – Ваш поклон превосходен.
– У меня хороший учитель. Мой новый камердинер служил у герцога Веллингтона.
– Неужели? И как же он вам достался?
– Разумеется, его нашла герцогиня. Наша крестная мать – женщина влиятельная.
– И этот лакей наставляет вас в… – Далия сделала неопределенный жест рукой.
– Полагаю, вы хотите сказать в «искусстве быть джентльменом»? Именно так и выразилась леди Шарлотта.
– И как долго вы проходите этот курс обучения?
– Уже два месяца, хотя этого явно маловато.
Далия невольно улыбнулась.
– Нет-нет. Вас явно не узнать.
Кирк скривился.
– Я не это имела в виду.
– Разумеется, нет. Будь сейчас здесь Маккриди, он посоветовал бы мне начать светский разговор. Вероятно, нам следует обсудить погоду. Мне сказали, что это вроде вполне безопасная тема. – Он посмотрел на заиндевевшие окна. – Холодно. – И посмотрел на Далию, ожидая от нее ответной фразы. Но так и не дождался.
– Ну? – спросил он наконец. – Вам не кажется, что явно похолодало?
Она невольно хихикнула.
– Вам все это не по нраву?
– Я это ненавижу! – тотчас выпалил он. – Зачем тратить слова и время на то, что и так ясно? Не вижу в этом смысла, а потому у меня плохо получается.
– Согласна, иногда это на самом деле излишне.
– Хуже того, это скучно и глупо и… не позволяйте мне продолжать.
– Это всего лишь помогает заполнить паузу, прежде чем сказать нечто достойное внимания.
– Я предпочел бы сразу перейти к тому, что достойно внимания. Например, я заметил, что вы очень хорошо танцуете.
– Вы никогда не видели, как я танцую.
– Видел. В тот вечер, когда мы с вами ссорились. Я все же вернулся назад.
«И смотрел на меня».
По непонятой причине по ее телу пробежала дрожь.
– Спасибо. Я польщена.
– Это всего лишь танцы, умение, вряд ли достойное упоминания.
Она всплеснула руками.
– Вот! Вы решили испортить прекрасный комплимент!
– Испортить? – удивился Кирк.
– Да. Окончательно.
– Но я вообще не знал, что вы умеете танцевать.
Она не знала, плакать ей или смеяться, и, честно говоря, от его наивности впору было расхохотаться.
– О, Кирк, прошу вас! Ради нас обоих, ни слова больше.
– Я хотел только подчеркнуть, что вы были даже грациозны. – Смех Далии, кажется, задел его. – Проклятье, я опять все испортил?
– Слово «даже» превратило ваши слова в отнюдь не комплимент.
– Боже, всего одно слово, и попал впросак. Скажу вам, что это глупо.
– Возможно. – Сжалившись над ним, она взяла его под руку. – Давайте подойдем к окну и взглянем на погоду.
Кирк тотчас принял игру.
– Так отчасти в этом суть бессмысленной «светской беседы»? – насмешливо поглядел он на нее.
– Иногда.
– Это полезно узнать, поскольку созерцать погоду куда интереснее, чем рассуждать о ней.
Они остановились у окна. Голые деревья и колышущаяся под ледяным ветром трава на фоне серого неба смотрелись особенно печально.
Далия хотела было убрать руку, однако лорд Кирк удержал ее, накрыв своей ладонью. Подобное, разумеется, явно выходило за рамки обычной вежливости, но ощущение от его руки было приятным. Далии вдруг стало легко и покойно на душе, совсем как дома.
– Где вы научились танцевать? – Он посмотрел на нее. – Не думаю, что в Кейт-Мэноре масса возможностей для этого.
– Я посещала местные ассамблеи и небольшие балы.
– По соседству?
– Да… Вы тоже знали бы о них, если бы иногда покидали дом или заезжали к соседям в гости.
– В ваших словах слышится нотка порицания.
– Вы отшельник, сэр.
– Я доволен своим собственным обществом.
– Вы – отшельник и более всего счастливы в одиночестве. Вам следовало бы это признать и жить с этим.
– Это не так. Есть один человек, чье общество я ценю выше своего собственного. – Он неотрывно смотрел ей в глаза.
Далия не знала, куда деть взгляд.
– Всего один? – услышала она свой тихий вопрос.
– Всего один.
Сделай ей подобного рода комплимент другой мужчина, она обвинила бы его в дерзком заигрывании. Однако в глазах Кирка не было ни тени лукавства, усмешка, свидетельство того, что он ее дразнит, не кривила губы. Не было ничего, кроме смелого и открытого, пожалуй, даже слишком открытого взгляда, руки, накрывавшей ее руку, и души слишком нежной для востребованных светом игр.
«Он всегда говорит прямо. Всегда. И в этом его уязвимость. Он не понимает, когда другие не настолько откровенны».
