Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
Но давайте будем откровенны. Ни один из них не выбрал индустрию развлечений потому, что им хотелось сделать мир лучше. Я сам даже не думал о благотворительности, пока не достиг успеха. До того как стать знаменитыми, мои друзья-актеры лишь ходили по прослушиваниям и изо всех сил пытались сделать так, чтобы их заметили. Они брались за все – бесплатные съемки в фильмах друзей, работа официантом в ресторанах, – лишь бы держаться на плаву.
В последнее время я много думаю о бессмертии. Как это – остаться в памяти людей; чем я бы хотел им запомниться; и о других вопросах касательно воспоминаний и славы. Я люблю смотреть старые фильмы. Я разглядываю лица давно умерших актеров и размышляю о том, что они никогда не умрут. Да, клише избитое, и все же это правда. Не только известные личности, всякие кларки, гейблы и авы гарднер, но и актеры, исполнившие эпизодические роли. Служанка с подносом, дворецкий, ковбои в баре, третья слева девушка в ночном клубе. Для меня все они бессмертны. Сперва мы просто хотим, чтобы нас заметили, затем этого нам становится мало. И мы начинаем хотеть остаться в памяти людей».
35
ДИАЛЛО: Какими были последние дни в Торонто, прежде чем вы покинули город?
РЕЙМОНД: Я сидела в подвале и смотрела телевизор. Соседи постепенно покидали дома. Питер где-то бродил по ночам – наверное, воровал еду, – а потом однажды утром сказал: «Кики, нам надо уходить». Он завел брошенную соседскую машину, однако вскоре мы застряли. Все выезды на магистраль, все дороги были забиты автомобилями, и нам пришлось идти пешком, как и остальным.
ДИАЛЛО: Куда вы направились?
РЕЙМОНД: На юго-восток. Обогнули озеро и вышли на территорию Штатов. К тому времени граница уже была открыта.
ДИАЛЛО: Вы решили, где будет конечный пункт вашего маршрута?
РЕЙМОНД: Сомневаюсь. Перед нами был выбор – уходить или ждать в Торонто, но чего?
36
Дживан решил двигаться вдоль озера. Ему было сложно идти по каменистым, покрытым снегом берегам, вдобавок в сумерках; он боялся подвернуть ногу и опасался, что оставляет следы, но хотел при возможности избегать дорог. И, что куда важнее, других людей.
В свой последний вечер в квартире он долго стоял у окна, изучая магистраль в телескоп. За три часа наблюдения он увидел лишь двоих человек. Оба удалялись прочь от центра города, то и дело оглядываясь. За все это время Дживан ни на миг не мог забыть о тишине, царящей в спальне Фрэнка. Он дважды убедился, что брат не дышит. Проверять второй раз было бессмысленно, однако Дживан переживал, что Фрэнк вдруг проснется – в одиночестве. Дживану до головокружения хотелось сдаться, ему казалось, что он стоит на краю утеса и вот-вот рухнет вниз. Впрочем, кому сейчас хорошо?
Дживан дожидался вечера, сидя за столом Фрэнка и глядя на озеро. Он пытался запомнить последние спокойные мгновения здесь, в квартире, в которой прожил так долго. На столе лежала оставленная рукопись. Дживан нашел страницу, которую редактировал Фрэнк, – мысли филантропа о старых фильмах и славе. Безупречный почерк Фрэнка на верхнем поле листа: «В последнее время я много думаю о бессмертии». Значит, эту строку он добавил от себя лично?.. Кто теперь знает? Дживан сложил лист и спрятал его в карман.
После заката он покинул квартиру с запылившимся рюкзаком, с которым Фрэнк путешествовал до повреждения спинного мозга. Как рюкзак до сих пор сохранился, оставалось загадкой. Может, Фрэнк мечтал, что однажды снова сумеет встать на ноги и пойти? Или он собирался его кому-нибудь отдать?.. Когда последний луч солнца померк где-то за озером, Дживан отодвинул комод от двери и шагнул в жуткий коридор, где воняло смертью и отбросами, затем спустился по темной лестнице. Немного постоял перед дверью в холл, прислушиваясь, а потом толкнул ее и скользнул вперед.
Мир опустел с тех пор, как Дживан видел его в последний раз. Ничто не двигалось ни на парковке, ни на улице, ни на далекой магистрали. Пахло дымом с примесью чего-то химического – горели офисы и дома. Однако больше всего поражало полное отсутствие электричества. Однажды, когда Дживану было слегка за двадцать, он шел по Янг-стрит, как вдруг все огни мигнули. Город на мгновение исчез, но тут же вернулся обратно, причем так быстро, что произошедшее показалось галлюцинацией. Прохожие спрашивали спутников, заметили ли они что-то – «Или мне показалось?» – а Дживан вдруг похолодел от мысли о погруженном во тьму городе. Сейчас он убедился, что это действительно страшно. Хотелось сбежать.
В вечернем небе висел полумесяц. Рюкзак с каждым шагом все сильнее давил на плечи. Дживан старался двигаться как можно тише и избегать дорог. По левую руку поблескивала темная вода озера. В сумеречном свете пляж был серым и тусклым. В голову лезли мысли о Фрэнке, неподвижно лежащем на постели с пустой баночкой снотворного на прикроватном столике, и в то же время отвлекаться на них было нельзя. Каждый звук мог предвещать конец. В каждой тени мог скрываться вооруженный человек, который захочет отнять рюкзак. Чувства обострились, и Дживан полностью сосредоточился. Только так получится достигнуть цели.
Через несколько часов вдалеке раздались выстрелы – два резких, отрывистых звука, и все вновь поглотила ночь, в которой остались лишь Дживан, озеро и еще какие-нибудь перепуганные души, если они находились где-то поблизости.
Луна садилась. Дживан проходил мимо пустыря. Несмотря на усталость, засыпать здесь опасно. Дживан почему-то не особо задумывался, как ему придется спать по дороге, беззащитным. Он замерз и не чувствовал пальцев ног. Язык тоже онемел – Дживан ел снег, чтобы избежать обезвоживания. Он снова взял в рот щепотку снега и вспомнил, как в детстве они с Фрэнком и матерью делали мороженое. «Сперва нужно подмешать ваниль!» Фрэнк стоял на стуле на чудесно работающих ногах. До Ливии и пули, которой будет суждено повредить его спинной мозг, оставалось еще двадцать пять лет, но процесс уже пошел. Женщина родит ребенка, что потом нажмет на курок; диктатор примет решение, из его искры со временем разгорится пламя войны, о которой Фрэнк будет вести репортажи для «Рейтер». Кусочки общей картины пришли в движение.
Дживан сидел на прибитом к берегу бревне и смотрел на рассвет, гадая, что случилось с его девушкой Лаурой. Она будто канула в прошлое. Дживан вспоминал о доме, думая, увидит ли его вновь, и одновременно понимая, что не увидит. Пока небо светлело, он строил шалаш из бревен и мусорных пакетов, которые захватил с собой, – надеялся, что хлипкие стенки удержат ветер, а издалека покажутся грудой хлама. Затем свернулся в своем убежище, обняв рюкзак, и забылся беспокойным сном.
Проснувшись позже утром, он не сразу понял, где находится. Ему в жизни не было так холодно.
Он встретил людей лишь на пятый день пути. Сперва одиночество казалось благом – Дживан множество раз воображал, как в этом жестоком мире у него отнимают рюкзак и бросают умирать без припасов, однако со временем он начал осознавать, что означает пустота вокруг.
Сердце забилось чаще. Три человека шли в том же направлении, что и Дживан. Он следовал за ними целый день, держась на расстоянии мили. Ночью они развели на берегу костер, и Дживан решился. Они расслышали шаги, но наблюдали за его приближением молча. Остановившись в нескольких футах, Дживан поднял руки, показывая, что безоружен, и громко поздоровался. Его подозвали ближе. У костра сидели два парня девятнадцати-двадцати лет и пожилая женщина – Бен, Абдул и Дженни. Все трое уставшие, измотанные. Они вышли на день раньше Дживана, с северных окраин города.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
