В открытое окно врывался теплый воздух со сладковатым запахом недавно уложенного, еще мягкого асфальта. В эту минуту Евгению показалось, что он счастлив, счастлив по-настоящему. Впервые за долгие недели после освобождения он почувствовал свободу: сидя за рулем собственной машины, с деньгами в кармане. Жмурясь от блаженства, Зоряной надавил на педаль газа. Следующим пунктом в его плане была аренда квартиры.
Оказалось, что, даже имея деньги, квартиру снять не так уж легко. Часто хозяева не хотели селить одинокого мужчину. Некоторые отказывали, узнав, что он безработный. А половина квартир, указанных в объявлениях, была уже сдана другим клиентам.
После нескольких часов бесплодных поисков и утомительной езды по дворам и дворикам Евгению все же удалось найти подходящую жилплощадь. Но хозяйка соглашалась сдать ее, только если постоялец заплатит за три месяца вперед. Евгению ничего не оставалось, как принять эти условия. Забрав деньги и сфотографировав паспорт Евгения, хозяйка оставила ему ключ и ушла.
Оставшись один, Зоряной осмотрелся. Квартира была пустой, если не считать старого потертого дивана в углу. Даже шкафа не было. Да он был и не нужен Евгению. За время скитаний у него не прибавилось даже футболки, и все его имущество умещалось в маленькой дорожной сумке.
Покружив по комнате, Евгений прошел в ванную и приятно удивился, обнаружив там стиральную машину. В крохотной кухне помещались только холодильник и стол, на который можно было поставить лишь две тарелки.
— А мне больше и не надо, — проворчал Евгений. — Гости у меня вряд ли будут. Ну а для одного сойдет.
Поскитавшись по чужим квартирам, Евгений был рад любому собственному углу, пусть и похожему на конуру. По крайней мере, минимум на три месяца у него был свой дом, с крышей над головой и стенами, которые, говорят, помогают. За это время можно будет подыскать что-нибудь получше.
Подоконники в комнатах были заставлены цветочными горшками с сухой землей и пожухлыми растениями, которые явно давно не поливали. Собрав горшки в кучу, Евгений в несколько заходов вынес их на улицу и оставил возле мусорных контейнеров. Теперь квартира казалась не такой тесной и неряшливой.
Ближе к обеду Евгений отправился в магазин и купил нехитрой холостяцкой снеди: сыра, колбасы, хлеба и яиц. Поджарив яичницу с колбасой, он с аппетитом съел ее, промокнув кусочком хлеба растекшийся по тарелке желток. Еда давно не казалась Евгению такой вкусной и сытной, как сейчас. После трапезы он почувствовал, что устал.
Устроившись на диване и подложив руки под голову, Евгений стал размышлять о Марине. Раньше он готов был отдать жизнь за нее и Антошку, а теперь при мыслях о ней в его груди появлялась черная воронка. Ведь Марина фактически обрекла его на смерть. Сознавать это было больно и горько. Сначала Евгения предал друг, а потом женщина, которой он доверился, ради которой хотел изменить свою жизнь. Неужели он совсем не разбирается в людях? Правду говорят, что от женщин и от их любви лучше держаться подальше. Евгений решил, что больше никогда не позволит себе влюбиться. Лучше он будет сам по себе. Сложно быть одиночкой, но переживать обман близких еще сложней.
Евгений зажмурился, надеясь заснуть, чтобы ни о чем не думать, но воспоминания не давали ему покоя. Да и как забыть о том, что женщина, которой ты верил, сдала тебя врагам? Глядя в глаза, лгала, что Антошка у соседки, целовала, разговаривала, притворялась, а сама ждала, когда Евгений отключится. И дождалась. Если бы не бандиты, он бы больше так никогда и не пришел в себя. Лежал бы сейчас на дне затопленного карьера, облепленный раками. Бр-р, даже подумать страшно!
Евгений больше не мог лежать на месте. Он встал и, отдернув занавеску, выглянул в окно. Квартира находилась на втором этаже, поэтому окна утопали в зелени виноградника и тени высоких деревьев. Задернув занавеску, Евгений отправился в кухню, чтобы заварить кофе.
«Все, — решил он, наливая воду в маленький электрический чайник. — После вчерашнего Марины больше нет в моей жизни. — Насыпав растворимый кофе в чашку, он со злостью швырнул ложку на стол. — И лучше бы никогда не было».
С этого момента он запретил себе думать о ней и об Антошке. Решил спрятать их образы в самом глухом закутке своей памяти и закрыть дверь, а ключ выбросить. Жил без них раньше, и теперь прекрасно справится. Как говорят, в тесноте, да не в обиде. В одиночестве тем более обижаться не на кого: никто не предаст, никто яду не плеснет.
День Евгений провел в тяжелых мыслях, попивая кофе и просматривая старые журналы, обнаруженные в кладовке. Листая страницы, он дивился тому, как бессмысленна человеческая жизнь. Все то, что еще недавно представлялось важным и значительным, абсолютно не интересовало и не волновало его. Прежние звезды забылись и потускнели, события утратили значение, прогнозы не сбылись и выглядели смешными. Остались только буквы и цветные картинки, в которых больше не было смысла.
Ближе к вечеру позвонил Баркас и сообщил, что у него есть важное дело. Вскоре он заехал за Евгением, и они отправились за город.
Еще не смеркалось, но мир постепенно темнел, остывая после солнечного накала.
Евгений искоса поглядывал на Баркаса, сидевшего за рулем, и с каждой минутой в нем росло беспокойство. Сначала они проехали через центр Балабановска, а потом свернули на загородную трассу. Местность за окнами становилась все более безлюдной.
— Долго еще? — не выдержал Евгений, ерзающий на сиденье.
— Какой ты нетерпеливый. — Баркас ненадолго оторвал взгляд от серого полотна дороги и посмотрел на спутника. — Когда приедем, узнаешь.
От его ответа Евгению не стало легче. Он решил, что дела можно было обсудить и в городе, а раз его везут в какую-то глушь, то только для того, чтобы убить. С другой стороны, выстроить логическую цепочку с ликвидацией Евгению мешал тот факт, что только сегодня Колокол дал ему денег. Возникал вопрос: зачем все усложнять?
Подобные рассуждения не слишком успокаивали. Когда Баркас повернул на грунтовую дорогу, ведущую за лесополосу, Евгений почувствовал, как в кровь выстрелил адреналин. Слыша гулкий стук своего сердца, он изучал обстановку, готовясь к побегу. Проехав двести метров по ухабам и кочкам, Баркас остановил машину и, не сказав ни слова, вышел.
Оглянувшись, Евгений увидел, как бандит открыл багажник и достал оттуда что-то, замотанное в тряпку.
«Сейчас будет мочить», — подумал Евгений обреченно.
Но, к своему ужасу, понял, что не может найти в себе сил, чтобы бежать. Его ноги и руки стали слабыми, словно перестали ему принадлежать. Баркас сорвал намотанную тряпку, и в лучах вечернего солнца сверкнул ствол пистолета. Любовно погладив оружие, бандит открыл дверцу машины и сел на свое место.
— Ты как себя чувствуешь? — с напускной участливостью поинтересовался он. — Что-то ты бледный совсем.
— Нормально, — сдержанно ответил Евгений, не сводя глаз со ствола. — Душно, наверное.
Он почувствовал, как по его вискам одна за другой стекают крупные капли пота.
