— Откуда вы, мисс О’Брайен?
— Из Ирландии, миледи. — Мэри Маргарет обратилась к ней, назвав по старой привычке «миледи», хотя в ее теперешнем положении это звучало странно.
— Она из Кашела, который находится в Ирландии, леди Стил, — вмешался Рейвенсфорд. — Это недалеко от поместья матушки. — Улыбка его была зловещей. — Не хотите ли еще черепахового супа?
— Да, пожалуйста. — Леди Стил переключила внимание на джентльмена слева.
Сидящий справа от Мэри Маргарет мистер Атуэрти спросил:
— Как долго вы намерены пробыть в Лондоне, мисс О’Брайен?
— Не очень долго, — ответил за нее Рейвенсфорд.
Мистер Атуэрти взглянул на графа и задал следующий вопрос:
— Да? Разве вы не являетесь компаньонкой мисс Уинстон, мисс О’Брайен?
На такой прямой вопрос мог быть дан только прямой ответ, и, опередив Рейвенсфорда, Мэри Маргарет твердо сказала:
— Да.
Она была рада тому, что ее голос не задрожал. Эти люди проглотят ее, словно акула мелкую рыбешку, если увидят, что она смутилась. Рейвенсфорд одобрительно улыбнулся.
— Она была компаньонкой, Атуэрти. Но больше таковой не является.
Атуэрти удивленно поднял бровь.
— Как интересно.
Принесли следующее блюдо, и, пока меняли тарелки, Мэри Маргарет собралась с мыслями. Только бы продержаться до конца обеда, а потом она сбежит, поскольку начнут съезжаться остальные гости и все отправятся в бальную залу. Надо сжать зубы и вынести еще один час за столом.
Она уже готова была, сославшись на плохое самочувствие, уйти, когда графиня встала, подав тем самым знак дамам удалиться. Мэри Маргарет едва не вскочила, забыв, что ей следует подождать, пока выйдут остальные дамы. Взгляды всех мужчин были устремлены на нее, словно она — диковинное животное.
Еще месяц тому назад она смутилась бы… да всего час назад это разглядывание удручило бы ее, но сейчас она была настолько раздражена и устала, что смело встретила наглые взгляды джентльменов. Почти все отвели глаза, за исключением Перта, который молча поднял свой бокал.
Но радость от одобрения Перта длилась недолго. Две дамы, с которыми она раньше уже встречалась, о чем-то перешептывались. Одна из них надменно фыркнула:
— Так вот какая она — потаскушка Рейвенсфорда. Ничего особенного. Но он, однако, зашел слишком далеко, представляя ее свету. Я, например, никогда не приму ее у себя.
Вот и все. Даже если она проявит слабость и выйдет замуж за Рейвенсфорда, ее все равно ждет жалкое существование. Ей, конечно, безразличны слова старой сплетницы, но для Рейвенсфорда это может иметь значение. И что он и все остальные скажут, если узнают о планах Томаса? Об этом лучше не думать.
Мэри Маргарет решила пойти к себе. Позже, когда начнутся танцы, она вернется и отыщет Томаса. Она вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Надо немного полежать, чтобы собраться с силами. Задув свечу, Мэри Маргарет вытянулась на кровати и аккуратно расправила платье, стараясь не помять его. Звать горничную, чтобы та сначала помогла ей раздеться, а потом снова одеться, ей совсем не хотелось.
Мэри Маргарет вздрогнула и проснулась с ощущением, что в комнате кто-то есть. Она села и спустила ноги с кровати.
— Кто здесь? — испуганно спросила она.
— Не Рейвенсфорд, — послышался в ответ омерзительный голос Томаса.
Страх немного уменьшился, хотя появление зятя у нее в спальне настораживало. Но пока он не причинил ей вреда.
Она зажгла свечу на столике около кровати и отнесла подсвечник к креслу, в котором сидел Томас.
— Почему ты здесь?
Он ухмыльнулся.
— Не притворяйся идиоткой. Где драгоценности?
Мэри Маргарет напряглась. Нет смысла тянуть время и откладывать неизбежное. Она провела языком по пересохшим губам.
— Полагаю, что они в комнате графини. Либо у графа.
— И когда ты собираешься их забрать? — вкрадчивым голосом осведомился он.
Мэри Маргарет решила на всякий случай подойти поближе к двери. Она встала и как бы между прочим сделала несколько шагов в сторону от Томаса, надеясь, что он не обратит на это особого внимания.
— Куда ты направляешься? — Он вскочил, а когда она бросилась к двери, поймал ее и крепко ухватил за кисть. — Я, кажется, задал тебе вопрос, — сказал он, больно стиснув ее руку.
Сердце Мэри Маргарет стучало подобно барабану, и она едва не позвала на помощь. Не надо бояться, промелькнуло у нее в мозгу. Больно ей, но не Эмили и Энни.
Она сделала глубокий вдох и сурово взглянула на зятя, чего он явно не ожидал.
— Я ухожу… но не за драгоценностями. — Она тщетно пыталась высвободить руку из его железной хватки. — Я ничего не буду красть у графини.
Томас отшвырнул ее, и она стукнулась о стену. Удар был такой сильный, что девушка едва не задохнулась.
— Ну-ка повтори, — злобно произнес Томас.
Невзирая на боль в груди, Мэри Маргарет заставила себя выпрямиться, мысленно повторяя, что он не посмеет ее избить. Но ей было очень страшно.
— Кто здесь? — раздался из-за двери голос Рейвенсфорда.
Какое облегчение! Рейвенсфорд не допустит, чтобы Томас снова ударил ее. Но Томас, несомненно, заставит ее расплатиться за отказ совершить кражу. Мэри Маргарет с тяжелым вздохом бессильно прислонилась к стене.
— Входите, — сказал Томас.
Рейвенсфорд вошел и закрыл дверь. У него в руках был канделябр с пятью свечами, свет от которых ослепил Мэри Маргарет.
— Что вы здесь делаете? — Глубокий баритон Рейвенсфорда прозвучал угрожающе.
Томас усмехнулся.
— Пожалуй, лучше спросить об этом у вашей возлюбленной. — Он бросил на Мэри Маргарет коварный взгляд. — Или ты уже все ему рассказала?
Мэри Маргарет понимала, что выглядит виновато. А Томас захохотал.
— Нет, вижу, что не рассказала. Храбрости не хватило, как и у твоей сестрицы. Ты спишь с мужчиной, но у тебя поджилки трясутся, когда дело доходит до того, чтобы объяснить ему, почему ты служишь у его матери.
Стыд огнем жег Мэри Маргарет. Томас — хам, но то, что он сейчас говорит, — чистая правда. Она не могла заставить себя взглянуть на Рейвенсфорда и поэтому смотрела куда-то поверх его плеча, не желая увидеть отвращение на его лице.
— Говори, — приказал Томас, — или я сам скажу.
Она бросила на зятя гневный взгляд.
— Сегодня вечером я должна украсть у вашей матери драгоценности. Вот почему здесь Томас… чтобы забрать их.
Итак, маска сорвана… и все кончено. Рейвенсфорд возненавидит ее и будет счастлив, что она отказалась от брака с ним. Всего лишь одна-единственная слезинка скатилась по ее щеке. Она больше никогда его не увидит, а он навсегда запомнит ее воровкой, обманщицей и трусихой. Девушку пронзила такая резкая боль, какую трудно представить. Но боль сменилась гневом… на себя и на Томаса, и она… бросилась на зятя, сжала кулак и ударила прямо в его ухмыляющуюся физиономию.
