Брайен с готовностью кивнул.
— Поблизости никого больше не было. — Едва слуга произнес это, как его глаза наполнились ужа сом. — Но, милорд, как могла… Ведь Элко… Лед Мередит не стала бы…
Роланд приказал слуге:
— Немедленно пришли сюда Саймона. Потом разыщи леди Мередит и доставь ее тоже ко мне.
Брайен кивнул.
— Хорошо, милорд, как прикажете. — Он помолчал с мольбой и надеждой во взгляде. — Я уверен, что леди Мередит все объяснит, милорд. Она никогда бы не сделала такого.
Роланд ничего не ответил. Он боялся, что может поверить любому ее объяснению.
Мередит вошла в покои Роланда, не спросив разрешения. От нее не укрылось волнение слуги, когда он пришел за ней в башню. Люди из Пинакра уже какое-то время назад покинули замок, но она не хотела будить мужа. Ей сказали, что он вернулся глубокой ночью.
Она помедлила на пороге, увидев, что Роланд сидит перед очагом, а прямо позади него стоит Саймон. Оба были мрачны.
— Что… — начала она, шагнув вперед. Роланд остановил ее поднятием руки. Его голос был взволнованным.
— Позвольте мне.
Казалось, он смотрел сквозь нее.
Мередит нахмурилась, и ей стало настолько не по себе, что все внутри сжалось. Что с ним такое? Почему он смотрит на нее таким взглядом? Она кивнула, полная желания узнать, что же происходит.
Безучастным тоном он произнес:
— Гончую Элко отравили прошлой ночью, пока я спал. Она умерла, отведав пищи, которая была приготовлена для меня. — Помолчав, он добавил: — Вы что-нибудь знаете об этом?
Мередит, потрясенная, смотрела на Роланда. Она почувствовала в его словах обвинение. Ее муж считал, что она каким-то образом причастна к этому. Страдание, словно алебарда, разрубило ее сердце.
Как мог Роланд подумать о ней такое после всего, что произошло между ними? Ошеломленная, она оглядела комнату. Может, она спит и ей снится кошмарный сон, а когда проснется, все это окажется неправдой?
Суровое выражение, с которым он смотрел на нее, сидя в кресле возле очага, сказало Мередит, что она не спит. Что ж, пусть будет так.
Роланд поверил, что она способна на такое, потому что хотел в это верить. На каждом повороте он искал путь защитить себя от любви. Если бы не это, нашелся бы другой предлог, чтобы отвернуться от нее. Он никогда и ни для кого не откроет своего сердца, потому что не способен сделать это.
Действительно, еду в его комнату принесла она. Но здесь должен был побывать кто-то еще.
Неужели Орин?.. Именно его она встретила по пути на кухню. Он был в таком смятении, бормотал насчет своих шрамов и потери Селесты. Мередит приложила руку ко лбу.
— Так вам нечего сказать? — бесстрастным голосом спросил Роланд, не смотря ей в глаза.
Она медленно покачала головой и хриплым шепотом ответила:
— Нет.
Она не скажет ему об Орине. В этом нет необходимости. Роланд должен доверять ей. Настолько доверять, чтобы знать, что она неспособна на такое. Мередит отчаянно хотела, чтобы он посмотрел ей в глаза. Если бы он посмотрел, то сразу бы понял, что может верить ей, как бы все ни выглядело ужасно.
Тут их взгляды встретились. Мередит удивилась тому, сколько боли было в его глазах. Сострадание едва не заставило ее заговорить, но она сдержалась. Глупо было сочувствовать этому человеку. Он сам был во всем виноват.
Она вздернула подбородок и окинула взглядом сначала своего мужа, потом сэра Саймона, который стоял рядом с ним.
— Мне нечего сказать.
Светловолосый мужчина устремил взор в пол. Не поворачиваясь, Роланд обратился к своему рыцарю:
— Отведи ее в покои и проследи за тем, чтобы она их не покидала.
Он решил держать ее в заточении? А на что еще она могла рассчитывать, находясь во власти этого человека?
Мередит выпрямилась во весь рост, когда Саймон подошел к ней. Он нерешительно тронул ее за руку. Она взглянула на него в упор.
— Нет никакой необходимости уводить меня силой. Я сама пойду в башню.
Саймон отступил на шаг и поклонился.
— Миледи.
Не проронив больше ни слова и даже не взглянув на мужа, Мередит направилась к выходу. Высоко держа голову, она вышла в распахнутую перед ней рыцарем дверь. Ни за что на свете Роланд не должен знать, как глубоко ранил ее на этот раз.
Мередит не питала никаких иллюзий насчет того, что Роланд захочет исправить свою ошибку. Тот факт, что он посчитал ее способной совершить такую подлость, показал, как мало она значит для него.
У Роланда разрывалось сердце. Еще одна минута лицом к лицу с Мередит — и он не выдержит.
Он повернулся, ища хоть что-нибудь, что облегчило бы его состояние. Ничего. Здесь, в этих покоях, которые они с Мередит делили какое-то время, все напоминало ему о ней.
Голос Саймона прозвучал словно издалека.
— Роланд, ты уверен?
Он взглянул на рыцаря с нескрываемым страданием.
— Почему она отказалась что-либо объяснить? Саймон пожал плечами.
— Не знаю. Но зачем было леди Мередит делать такое? Какая-то бессмыслица.
Роланд снова взглянул на давнишнего друга. Его душа болела от страдания.
— Ты не знаешь ее так, как я. Саймон поднял руки.
— Так скажи. Я не заметил ничего такого в твоей жене, что заставило бы меня поверить, что это может быть правдой. Она взяла сюда Матильду и заботилась о ней, как никто другой. Она защищала меня перед тобой, когда ты подумал, что мы могли… — Он пожал плечами. — Она отправилась в деревню и трудилась там бок о бок с местными жителями, чтобы спасти их землю. Зачем ей было пытаться убить тебя, Роланд? Что она от этого выиграла бы, и зачем ей было с таким усердием работать здесь, если у нее было такое намерение?
Роланд был уязвлен таким откровенным несогласием своего рыцаря. Подавив обиду, он холодно сказал:
— Повторяю. Она отказалась что-либо объяснять. Я не должен был бы оправдываться перед тобой, Саймон. — Он горько скривил губы. — Твое недоверие меня, скажем так, огорчает. Смею уверить, моя жена способна на обман.
Тут Роланд вкратце поведал Саймону о том, как Мередит обманула его в ночь свадьбы. Никогда раньше ни одной живой душе в Керкланде он не рассказывал об этом.
Саймон глубоко вздохнул.
— Я… я полагаю, что все мы посчитали, что произошла просто путаница имен, и поэтому я не расспрашивал тебя ни о чем. — Он взглянул на Роланда. — Почему ты ничего не сказал? Почему ты всегда такой скрытный?
Роланд пожал плечами.
— А зачем мне было что-то говорить? Дело было сделано, я согласился взять ее в жены. Зачем было обсуждать это?
