— Тогда, может быть, завтра? — Он был решителен и уверен в себе.
— Извини, не поняла.
— Завтра. В воскресенье вечером. К тому времени все уляжется…
— И что дальше?
— Надеюсь, ты сможешь приехать… на ночь?
— С удовольствием. — Нэн улыбнулась. Наконец-то он пригласил ее! Для этого понадобилось время, но он все же пригласил ее в Уэстлендс. Ей предложат комнату для гостей. Она приедет туда как дама мистера Саймона.
— Вот и чудесно, — с облегчением сказал он. — Ты сядешь на последний автобус. А я схожу в коттедж и все приготовлю.
— В коттедж? — переспросила она.
— Ну да. Мы же знаем, что Ева в Англии.
Последовало молчание.
— Что-то не так? — спросил он.
— А вдруг Хитер снова захочет прийти туда?
— О нет. Я научу ее уважать чужую собственность.
Он говорил без всякой иронии.
— Нет.
— Нэн?
Она положила трубку.
* * *
За годы жизни в Англии Джозеф Хегарти сумел обзавестись друзьями, но их было немного. После похорон все собрались на поминки.
Они сидели в кабинете бара. Группа была разношерстная. Квартирная хозяйка, которая любила его; если Джозефу было нечем платить за жилье, он ремонтировал все в доме. Она призналась, что такого жильца у нее никогда не было. Ева увидела боль на лице Кит. В том, что Джозефу Хегарти было нечем платить за квартиру, не было ничего хорошего, но хуже всего было то, что он предпочитал работать плотником и сантехником в доме чужой англичанки, а не в собственном доме в Дунлаогхейре.
Если здесь и присутствовала барменша Джозефа, то она ничем себя не выдала. Все казалось таким нереальным, что Еве казалось, будто они участвуют в какой-то пьесе. С минуты на минуту упадет занавес, и тогда они все начнут говорить нормально.
Единственным человеком, который мог объяснить, почему Джозеф Хегарти так долго оставался в этом сумеречном мире, где почти ни с кем не общался, был Фергус из графства Мейо, называвший себя его другом.
Фергус уехал со своего хутора на западе Ирландии много лет назад. Никакой ссоры не было. Просто в один прекрасный день ему захотелось свободы. Он на поезде доехал до Дублина, а там сел на пароход.
Теперь его жена умерла, а семья разрослась. Никто из родни не хотел иметь с ним дела, да оно и к лучшему. Если бы Фергус вернулся, ему пришлось бы долго объясняться.
— По крайней мере, Джо видел своего сына прошлым летом. Это было здорово, — сказал он.
Кит вздрогнула и подняла глаза.
— Неправда. Фрэнсис не видел его с самого детства.
— Но разве он не писал ему?
— Нет, — еле слышно ответила Кит.
Позже Ева подошла и встала рядом с человеком из Мейо.
— Значит, он поддерживал связь с сыном?
— Да. Похоже, я сболтнул лишнего. Его жена очень расстроилась. Мне не следовало говорить… Я не знал.
— Она будет рада. Я скажу ей. Может быть, после этого она захочет пообщаться с вами. — Она достала блокнот и ручку. — Как вас найти… если мы захотим связаться?
— Трудно сказать. — Взгляд Фергуса стал осторожным. Этот человек не любил строить планы на будущее.
Пришлось поговорить с человеком из страховой компании и подписать некоторые документы. Ева и Кит вернулись на вокзал Юстон и сели на поезд до Холихеда.
Кит Хегарти долго смотрела в окно на страну, в которой столько лет прожил ее муж.
— О чем вы думаете? — спросила Ева.
— О тебе. Спасибо, что поехала со мной. Кое-кто решил, что ты моя дочь.
— Я почти все время просидела у телефона, — смутилась Ева.
— Слава богу, все кончилось хорошо.
— Мы этого еще не знаем. Эти ужасные люди могут послать девочку обратно. Я не желаю иметь с ними ничего общего. Честное слово.
— И не нужно, — сказала Кит. — Когда я получу страховку, то выдам тебе нужную сумму. Ты сможешь прийти к этому дому и вернуть им деньги. Швырнуть их на пол.
Патси сказала, что разговоров об обучении домоводству в приюте было хоть отбавляй, но шить их так и не научили.
Мосси говорил, что его мать ждет от Патси очень многого. В частности, того, что невестка будет сама шить наволочки.
Патси пыталась шить их на кухне. Беда заключалась в том, что она прокалывала себе пальцы, в результате чего хороший кусок льна оказывался в пятнах крови.
— Он совсем с ума сошел. Разве нельзя купить хорошие наволочки в Дублине, причем почти задаром? — злобно спросила Бенни.
Но дело было не в этом. Видимо, миссис Руни считала, что подходящей женой для Мосси будет только та женщина, которая умеет правильно подвернуть край и сделать аккуратный шов. Патси была обязана научиться этой ерунде, потому что у нее не было ни приданого, ни семьи, ни клочка земли. Она даже не знала имени своего отца.
— Почему непременно нужно шить вручную? Разве наволочку нельзя прострочить на машинке? — От Бенни не было никакого толку; стежки у нее получались слишком длинные и неровные.
— Что толку об этом говорить? Наша швейная машинка сломалась.
— Мы попросим Пакси починить ее. Будем считать, что нам бросили вызов, — сказала Бенни.
Пакси Мур сказал, что их машинкой, должно быть, кололи орехи. Теперь ее не починит даже целая армия высокооплачиваемых инженеров; он советует хозяйке дома выбросить этот хлам на помойку. Ей следовало иметь старую, но надежную модель, которую не смогли бы сломать даже такие неумехи, как Бенни и Патси.
Они печально поплелись обратно в Лисбег. Что-то говорить хозяйке дома не имело смысла. Апатия Аннабел так и не прошла. У них действительно где-то валялась старая швейная машинка. Бенни помнила, что когда-то видела ее и даже играла с ней. Но спрашивать мать бесполезно. Она попытается вспомнить, а потом скажет, что у нее снова разболелась голова.
Бенни очень не хотелось, чтобы Патси выбивалась из сил, стараясь угодить будущей свекрови.
— Понимаешь, Бенни, я не могу их купить. Эта вредная старая карга нарочно дает мне свой материал.
— Я попрошу Клодах сшить их за тебя. Она любит, когда ей бросают вызов, — сказала Бенни.
Клодах сказала, что тех, кто не может сделать простой шов, следовало бы расстреливать. И показала им, как это сделать на машинке.
— Валяйте. Шейте сами, — велела она.
— У нас нет времени. Сделай это за нас, а мы что-нибудь сделаем за тебя. Только скажи, что именно.
— Пригласите мою тетку на ленч и продержите ее у себя как можно дольше. Мне нужно переделать магазин. Если я буду знать, что кто-то возьмет на себя Пег, то призову на помощь целую команду. Когда она вернется, будет поздно что-то менять.
