Специалист кивнул, положил пистолет на стул, прижав его ногой, сказал:
— Так что за проблема?
Смольный в двух словах обрисовал ситуацию. Специалист выслушал, подумал, затем спросил:
— Хочешь остаться в живых?
— Кто же не хочет? — кивнул Смольный. — Хочу, конечно.
— Тогда уезжай. Заплати мне пятерку за вызов и сваливай. Прямо сейчас. Никому не звони, ничего не говори. Просто исчезни. — Он смотрел Смольному в глаза. — Ты не с теми людьми войну затеял. Тебя грохнут.
— Ни болта, — Смольный напрягся. — Это я их грохну. Всех замочу, как крыс. Надо будет — целую армию навербую.
— Никто не пойдет под твое начало, — заявил Специалист. — Ты слишком эмоционален, недальновиден и ограничен. В конце концов тебя завалят. Не чужие, так свои.
Смольный подумал, затем решительно тряхнул головой.
— Ладно, я свалю. Но сперва замочу этих двоих.
— Я дал тебе совет, дальше решай сам, — пожал плечами Специалист.
— Ты сделаешь для меня эту работу?
— Без проблем, если ты сможешь за нее заплатить, — равнодушно ответил Специалист.
Смольный достал из-под стола кейс, открыл крышку. Специалист отсчитал нужную сумму, проверил одну из пачек и по паре банкнот из других.
— Все в порядке, — сказал он, убирая деньги. — У тебя есть его фотография?
— Нет. Но я тебе дам на него конкретную наводку. Ты знаешь Козельцева?
— Владимира Андреевича? — усмехнулся Специалист. — Разумеется.
— Он встречается с огольцом завтра в десять на Курском вокзале, под табло отправления. Оголец выглядит так… — Смольный описал Диму. — Только убрать пацана нужно будет не сразу. Они сначала должны базар перетереть. Когда будут расходиться, тогда и вали его.
— Хорошо. — Специалист поднялся. — Нужны фотографии?
— Нет. Я и так все узнаю.
— Как скажешь. — Специалист застегнул плащ, сунул пистолет в карман, пошел к выходу.
— Эй, ты куда? — удивился Смольный.
— А ты думал, я у тебя тут всю ночь сидеть буду? — усмехнулся Специалист. — Мне нужно заехать на вокзал, осмотреться, все прикинуть. Можешь меня не провожать, я не девушка.
— Эй, ствол-то верни!
Специалист достал из кармана пистолет Смольного, выщелкнул обойму, затем извлек патрон из ствола. Обойму положил на стол, ствол кинул на койку. И вышел, закрыв за собой дверь.
* * *
Катя сразу поняла: что-то не так. В квартире чистота, как в операционной. Порядок во всех комнатах, аж глазам больно. Ужин накрыт!
Внезапно «налетевшие» порядок и чистоту она имела возможность созерцать и раньше, когда Настя умудрялась набедокурить в школе особенно сильно. Но вот чтобы ужин… Такого Катя не помнила.
— Привет. — Настена выкатилась в коридор.
— Привет, привет.
Существовала очень четкая примета, позволявшая выяснить, набедокурила Настя или нет. Если дочь сейчас начнет жаловаться на несправедливость учительницы, — не к ней, упаси бог, — к ученикам в классе, Пете, Маше, Сереже, значит, точно — отворяй ворота.
— Ужинать будешь?
Из кухни доносился запах жареной курицы. Почти чудо. Если бы, войдя в кухню, Катя обнаружила сидящего на стуле апостола Петра, это было бы куда меньшим чудом, чем жареная курица на сковородке.
— Что случилось?
— Ничего не случилось. Мы сегодня ездили на экскурсию, смотрели, как кино снимают. Уй, мам, там та-ак интересно. Там пароход такой огромный… Он в войну перевозил раненых. И его утопили.
— Потопили, — поправила Катя.
— Да, — согласилась Настена. — Подводная лодка. Там та-акой длинный пароход был. Огромный просто. Как наша комната.
— Ты мне зубы не заговаривай. — Катя сняла кроссовки, нацепила тапочки. — Что случилось?
— Да ничего, говорю же…
— С кем подралась на этот раз?
— Ни с кем, — очень серьезно заявила Настена. — Сегодня обошлось без криминала.
Это тоже была новая фраза. Откуда они их берут? Не сами же придумывают.
— Сколько двоек?
— Нисколько.
— А в чем тогда дело-то?
— Сейчас. — Настена схватила Катю за руку и потащила в кухню. — Вот в чем…
В кухне действительно сидел. Только не апостол Петр, а Дима Мало.
— Здравствуйте, Екатерина Михайловна, — поднялся он.
На столе в дешевой стеклянной вазе «с синими разводами и пузырьками» красовался огромный букет роз.
Настена сразу обошла Катю и встала рядом с Димой.
— Здравствуйте, — холодно кивнула Катя. — Что вы здесь делаете?
— Да я, собственно, заехал поговорить. А пока дожидался, мы с Настеной решили ужин приготовить.
— И порядок навести, — добавила Катя.
— Это была Настина инициатива, — улыбнулся Дима.
— Да, моя, — подтвердила Настя.
Определенно он Кате нравился. Очень. Тем острее оказалось вспыхнувшее раздражение. По какому праву он пришел в ее дом? Ужин готовит, сидит тут…
— О чем вы хотели поговорить? — резко спросила Катя.
— Может быть, вы сначала поужинаете? — спросил Дима. — Вы проголодались, наверное.
Катя хотела возразить, но подумала, что, во-первых, она действительно проголодалась, а во-вторых, неловко отпускать человека, который помогал готовить ужин. Не по-людски как-то.
— Хорошо, — кивнула она, — я сейчас вернусь. Руки помою только. Настя, можно тебя на минуту?
Настена сразу помрачнела. Ей-то хорошо были известны привычки матери. Обращение «Настя» означало, что Катя рассержена.
Они вышли из кухни, и Катя прикрыла за собой дверь.
— Я строго-настрого запретила тебе пускать в дом посторонних, — опустившись на корточки и посмотрев дочери в лицо, сказала Катя. — Почему ты пустила этого человека?
— Он не посторонний, — упрямо ответила Настена. — Он снимает кино.
— Ну и что? Это вовсе не означает, что его можно пускать в дом. — Катя взяла дочь за плечи. — Настюшка, запомни: нельзя доверять первому встречному, даже если человек кажется тебе очень хорошим.
— Он не первый встречный… Он снимает кино.
— Ты меня не слушаешь.
— Я слушаю, — ответила Настена. — Он пришел поговорить с тобой. Что в этом плохого?
— Ладно, иди… — Катя подумала. — Достань тарелки из серванта. Те, с цветами, и вилки с ножами праздничные возьми. Они под баром, в зеленой коробке.
— Хорошо, — мрачно ответила Настена и скрылась в комнате.
