— Я разработал свою систему. Умел… как бы это сказать?
— Считать?
— Да, пожалуй. — Он поморщился. — Обычно это срабатывало. Правда, не всегда. — Монетка в один цент снова превратилась в двадцать пять. — В казино не любят счетчиков. Несколько раз меня вычисляли и выставляли вон.
— Едва ли это выглядит порядочно, ведь ты имеешь способность следить за картами.
Он передернулся.
— Игра есть игра, Элли, и не важно, проходит ли она в утопающем в роскоши дворце Уилсона или в дружеской компании в соседнем доме. Хозяин всегда имеет преимущество. Вот почему игорный бизнес — дело весьма прибыльное для казино, — он грустно улыбнулся, — и порой плачевное для игроков.
— Понимаю, что имидж удачного игрока — не то, к чему ты стремился в жизни, Чанс, — осторожно начала Элли. — Но почему ты так тщательно скрываешь это? Помнишь, я попросила заглянуть в казино Уилсона? Ты вел себя так, будто не одобряешь подобное занятие.
— Правильно, не одобряю. Правда, я не должен был навязывать тебе свое мнение. Прости.
В свете навалившихся на них проблем извинение Чанса выглядело по-детски наивно.
— Как ты можешь не одобрять игорный бизнес, когда сам таким путем зарабатываешь?
— Это долгая история, Элли.
— Так рассказывай. У тебя это всегда хорошо получалось.
Он улыбнулся. Монетка выпала из раскрытой ладони, но продолжала висеть в воздухе.
— Мой отец был страстным игроком. Игра затягивала его словно болезнь. Говорили, что именно из-за этого мать и оставила его. Дед давал ему не один шанс. Может быть, слишком много. В конце концов старик выкинул моего отца из дома раз и навсегда, когда узнал, что тот стащил мои деньги.
— Твои деньги?
— Дедушка открыл на мое имя накопительный счет, чтобы я смог получить дальнейшее образование, и каждую неделю вносил на него определенную сумму. Когда мне было двенадцать лет, отец приехал, чтобы немного пожить с нами. Недели через три или четыре он снял со счета всю сумму и проиграл ее. Тогда дед с позором выгнал его и велел не появляться до тех пор, пока отец не покончит со своей поганой страстью. — Чанс смотрел в одну точку. — Но он так и не смог преодолеть себя, и я видел его лишь раз, перед смертью.
— Ох, Чанс. — У Элли от боли сжалось сердце.
Он откашлялся.
— Поэтому дед взял и с меня обещание никогда в жизни не играть на деньги. Но ты же знаешь мальчишек. Сколько-то времени я держался, но запретный плод сладок. И не зря же меня назвали Чанс — шанс на удачу. — Он печально скривил губы, и Элли со стыдом вспомнила тот день, когда насмехалась над его именем. — Правда, довольно быстро я вычислил, что подобные игры созданы для опустошения карманов. Но оказалось, что я силен в играх, требующих внимательности и хорошей памяти. Уже в колледже из меня получился неплохой игрок в блэкджек.
— Потому что ты был силен в математике. — Элли вспомнила, что он рассказывал о математическом образовании.
— И еще я нуждался в деньгах. После того как отец проиграл все сбережения, дела обстояли не лучшим образом.
— Значит, вместо того чтобы просить у деда, ты решил зарабатывать деньги сам, играя в блэкджек?
Чанс спрятал монетку и достал из кармана колоду карт. Элли заметила, как побагровели его щеки.
— Да. И когда я понял, что хочу превратить шоу на площади Жирарделли в нечто большее, я… не сомневался, что выиграю кучу денег.
— Дед догадался обо всем?
Он кивнул, перебирая карты.
— Все случилось перед самой его смертью. — Чанс задумался, вспоминая. — Единственный раз в жизни он пристыдил меня. Никогда раньше, с того самого дня, когда он выгнал из дома отца, я не видел его таким свирепым. Думал, он никогда меня не простит. — Он потупил взгляд, рассматривая грязь на подошвах башмаков. — Я стыдился самого себя. Не за то, что не сдержал слова и играл, а за то, что лгал все эти годы. Лгал во спасение.
— После того случая ты прекратил ходить в казино?
— Да. Я пообещал ему: больше никогда. Все. — Чанс вздохнул. — Тем более что появился менеджер, взявший на себя финансовые проблемы. — Он осторожно посмотрел Элли в глаза. — Честно говоря, я сам не рад, что рассказал тебе все. Но это чистая правда. Вот как я доставал деньги и вот почему никого в это не посвящаю. И тебя прошу не болтать.
— Я обещаю, — сказала она вполголоса, радуясь, что отношения потихоньку возвращаются в прежнее русло открытости и доверия. — Никому. Пусть это будет наш секрет.
Он долго смотрел ей в глаза, пока уголки губ не тронула улыбка. Нерешительная, скрытая, но все же улыбка. Элли не могла не ответить взаимностью.
— Ну, насколько я тебя изучил, ты снова умираешь от голода!
— Не отказалась бы перекусить. Но у нас же нет денег.
Чанс ловко подкинул вверх колоду карт.
— Думаю, мы сможем исправить положение.
Он резко вскочил на ноги.
— Куда ты? — Элли еле поспевала.
— Обратно в Дыру Дохлой Кобылы. Даже не хочу задумываться, откуда у города такое название.
— Чанс! Ты только посмотри, сколько у нас денег! — восторгалась Элли, пересчитывая богатство.
Они сидели за столиком единственного городского кафе. Чанс посмотрел на стопку долларов и поморщился:
— На площади Жирарделли я и то имел больше.
— Да, но мы ведь далеко оттуда, — заметила Элли. Ее настроение улучшилось. Не только потому, что появились деньги на обед, а потому, что можно будет наконец насладиться чувством тепла и сытости. — Ты имел огромный успех.
— А ты!
Это была идея Чанса — устроить маленькое представление прямо на главной площади городка. Он показывал трюки с картами и монетами. На глазах у публики местная газетенка за двадцать центов была изорвана в клочья, а затем восстановлена как новенькая. Элли, как могла, помогала, вспомнив номера, которые разучивала пару лет назад: маленькие фокусы типа «поедание огня» и несложные акробатические трюки.
Она откинулась на спинку стула и надула губы.
— Что-нибудь не так? — спросил Чанс.
— Совсем разучилась делать кувырки и сальто. — Она подперла рукой подбородок. — Я совершенно не в форме.
— Может быть, в следующий раз лучше продемонстрировать что-то более безопасное?
— Даже смешно — куда пропадают все навыки?
— Вот почему я тренируюсь каждый день.
Чанс оглянулся в поисках официантки, которая почему-то не спешила подавать заказ.
«Как странно, что мы просто сидим, обсуждая прошедшее представление», — подумала Элли. Актеры по натуре, они оба радовались успеху импровизированного спектакля. Это было у них в крови, и это сближало. Неожиданно Чанс нахмурился:
