– Привет! – он широко улыбнулся. – Чего смотришь? Не узнаёшь?
То есть я даже не сразу понял, что произошло. Он не лежал, понимаете, а сидел! Гарик, который целых три месяца не мог пошевелиться, сидел, а точнее – полулежал на высокой подушке и постукивал пальцами левой руки по раскрытой книге. Значит, он её сам читал!
Я растерялся и одновременно обрадовался. И даже не знал, что сказать.
– Ну, спрашивай, спрашивай! – Гарик, не переставая, улыбался.
– А где Роза Максудовна? – почему-то шёпотом спросил я.
– На рынок отправилась! Говорит, надоело дома сидеть. А там весело, какое-никакое развлечение.
Тут Гарик совсем развеселился:
– Ты про что спрашиваешь? Не про то спрашиваешь! Давай ещё!
– Тебе стало лучше, Гарик?!! – моей радости не было предела.
– А что? Не видно?! – воскликнул он. – Это всё гимнастика! И сила воли! Есть у меня сила воли?
– Есть! – воскликнул я. – У тебя огромная сила воли!
– То-то! Кому не хватает решительной воли, тому не хватает ума! Кто это сказал?
– Кто?!
– Вильям Шекспир! – Гарик поднял руку.
Ещё неделю назад он не мог ею нормально пошевелить, а сейчас – пожалуйста! Он постучал себя по лбу:
– А с умом у нас всё в порядке! Без ложной скромности! – похохатывая от удовольствия, Гарик спросил: – Компот из яблок будешь? Моя мама делает самый вкусный компот в мире!
– Буду! – я засмеялся.
– Ты чего? – Гарик тоже рассмеялся. – Ну чего ты?
– Да меня все вокруг или яблоками угощают, или яблочным компотом! И дома целая кастрюля, – ответил я. – Моя мама тоже вкусный компот варит!
– Да здравствуют наши мамы! – выкрикнул Гарик. – Надо срочно за них выпить! Неси компот! Он в холодильнике! Уже, наверное, остыл, мама его на рассвете сварила!
Я сбегал на кухню и вернулся с двумя чашками прохладного яблочного компота.
Я хотел напоить Гарика из ложечки, как делала это Роза Максудовна, но он сказал:
– А вот этого не надо!
Гарик снова поднял руку, правда, она здорово при этом дрожала, взял у меня чашку и поднёс к губам. А потом сделал два глотка. Но чашка выскользнула из пальцев, и на одеяле мгновенно образовалась компотная лужица.
– Видал?! – ликующе произнёс Гарик. – Сам пью!
Я принёс из ванной полотенце, чтобы промокнуть пятно.
– Вот так-то, брат! Улучшение налицо, но операция всё равно потребуется, на лбу у Гарика выступила испарина.
Он взял полотенце и вытер пот.
– Ну? В шахматы играть будем? – он не давал себе ни минуты передышки.
– Конечно! – ответил я очень громко, почти выкрикнул.
– Ты чего кричишь? – улыбнулся довольный Гарик.
– Не знаю! – я снова засмеялся. – Так получилось!
– Ну и правильно! – Гарик был в прекрасном настроении.
Я положил перед ним шахматную доску, он открыл её и зачерпнул фигуры ладонью.
– Жизнь, – сказал Гарик, – потрясающая штука! Победы, ничьи, поражения! И снова победы! Кто сказал? Только не говори, что Шекспир! Это сказал я – Гарик!
Мы весело расставили фигуры и начали игру, а потом я решился.
– Гарик, – я откашлялся. – Можно спросить?
– Спрашивай!
– Моя подруга Василиса, – я снова откашлялся, что ж такое с горлом? – Она хочет…
– Вызвать меня на шахматный турнир? – пошутил Гарик. – Я согласен! Бери коня…
– Нет… – я откашлялся в третий раз и «убил» белого коня Гарика. – Она сказала, что можно обратиться к волонтёрам. Они помогут собрать деньги на операцию.
– В смысле? – Гарик поднял на меня глаза.
– Ну… – я понял, что сморозил глупость, но было уже поздно, и я продолжил: – Тебе на операцию. Так же быстрее…
– Чтобы Гарик протянул руку? – произнёс он с негодованием. – Да никогда! Я сам заработаю! Тоже мне придумали! Нет, спасибо, конечно, но со своей бедой я справлюсь сам. И потом, у меня есть взрослые друзья, которые помогают мне, поддерживают меня!
Тут Гарик понял, что и он сказал ерунду.
– Какая разница, – возмутился я, – взрослые друзья или не взрослые! Ведь я всё равно твой друг, хоть мне и всего тринадцать лет!
– Нет ещё тринадцати! Двенадцать! – попытался отшутиться Гарик.
– Ну и что?! – я взмахнул руками и случайно опрокинул несколько фигур.
Гарик замолчал и уставился в потолок. Я успел заметить, как у него заблестели глаза.
– Спасибо тебе, братишка, – он положил свою ладонь на мою.
Ну а тут с рынка вернулась Роза Максудовна и угостила нас арбузом.
Через пятнадцать минут я вошёл в сад имени Пушкина и зашагал по дорожке, украшенной разноцветными фонарями. Народу в это утро, как и в прошлый раз, было не очень много – молодые мамаши выгуливали своих детишек.
Я был уверен, что обязательно встречу его здесь, и тогда многое прояснится, если, конечно, он согласится на откровенный разговор.
Я сел на скамейку метрах в тридцати от входа в сад и принялся ждать.
Время тянулось на редкость медленно. Но когда я взглянул на часы, которые висели у садовой калитки, оказалось, что я маюсь минут пять, не больше.
И вдруг я увидел его. Сначала блеснуло пенсне, затем чёрной молнией среди веток промелькнул его фрак, и, наконец, я услышал, как он насвистывает. Он подражал птицам!
Я встал и пошёл ему навстречу.
– Ого! – обрадовался мне наш таинственный учитель литературы. – Давно не виделись! Как успехи в кино?
На нём не было бабочки. Странно, очень странно. К чему бы это? Я на секунду уставился в землю, чтобы собраться с мыслями…
Зачем он спросил меня про кино? Зубы заговаривает? Хотя что тут такого? Ведь меня на съёмку забрали с его урока.
– Что? – тем временем спросил он. – Почему ты так разглядываешь мои ботинки? Снова шнурок развязался?
– А где ваша бабочка? – выпалил я, это самый лучший способ – внезапным вопросом посеять смятение в рядах противника.
– Я и сам не пойму, – развёл руками Сан Саныч. – Искал-искал по всей квартире сегодня утром да так и не нашёл. Ну и бог с ней!
Он по привычке картинно продекламировал:
– Так уж бывает, так уж выходит, кто-то теряет, кто-то находит!
– Это не Гамлет, – глупо заметил я, глупее не придумаешь.
– Да, это не Гамлет. Это слова из одной старой песенки. Когда-то её исполняла Эдита Пьеха. – Граф широко улыбнулся и продемонстрировал свои большие лошадиные зубы. – Слушай, а ведь ты не случайно здесь оказался. Ты за мной шпионишь. А? Ну, сознавайся!
