– Ты поедешь в Трентон? – осторожно поинтересовался он, не ведая, что сам невольно направляет ее путь.
– В Трентон? Зачем? Ах да… – Джанет улыбнулась столь трогательной патриархальности. – Наверное, это будет самым разумным.
– Но, надеюсь, к пятнадцатому мая ты вернешься? Мне хотелось бы устроить твой последний девический день рождения.
Ни один мускул не дрогнул у него на лице при произнесении этого нелепого упоминания о девичестве, но Джанет искренне расхохоталась:
– Какая же ты все-таки прелесть, Хью!
Через три дня она была уже в доме на Боу-Хилл.
* * *
На этот раз ее отношения с Пат сразу попали в нужную колею. Сама Джанет объясняла это своим новым состоянием души, а Пат решила, что дочь наконец действительно повзрослела. Известие о предполагаемом замужестве Джанет приберегла до того времени, когда за столом собралась вся семья.
Стив, разумеется, оказался против, заявив, что даже от одного представления о том, что Джанет будет официально связана с Хью Хаскемом, его начинает захлестывать обида и протест. Жаклин посмотрела на девушку долгим туманным взглядом и уклончиво предположила, что этот брак по меньшей мере странен, странен в том смысле, что Джанет еще не прошла своего одинокого пути. И только Пат с присущей ей разумностью и твердостью одобрила его:
– Противиться естественному ходу событий ни к чему. Брак – отличная школа для женщины, тем более брак без ослепляющей страсти, как я понимаю. Что бы ты ни испытала в юности, замужняя жизнь неизбежно откроет в тебе новые, еще не известные тебе самой качества, и хорошие, и плохие. И чем раньше – в разумных пределах, конечно, – это произойдет, тем лучше и проще будет в дальнейшем. А что касается Хаскема, то Стив смотрит на него глазами американца, ну, или европейца. Для англичанина же Хаскем вполне нормален.
– Послушайте, – не выдержала и рассмеялась Джанет. – Мне уже двадцать два года, и я сообщила вам эту новость не для того, чтобы вы одобряли ее или запрещали мое решение. Я просто поставила вас перед фактом…
– Нет ничего глупее, чем факт, – проворчал в седые усы Стив.
– …а относительно дальнейшего развития событий я буду решать сама.
– Было бы замечательно, если бы ты решила положительно, – влез долго терпевший Фергус. – Тогда мы повеселились бы на двух свадьбах!
– Что? Неужели и ты нашел себе невесту, Ферг?
– Как тебе не стыдно говорить такие глупости, а еще доктор права! Милош женится!
Кровь бросилась в лицо Джанет. Милош, клявшийся ей не словами – телом! Милош, для которого она навек намеревалась остаться мадонной, вечной тайной любовью…
– Что за шутки? – Она недоумевающим взглядом обвела всех, но все почему-то промолчали, отводя глаза. – Ну хорошо. В общем-то я приехала ненадолго, только чтобы рассказать вам о моем замужестве и купить кое-что для венчального наряда. День-два по магазинам – и обратно.
– Разве ты не останешься на свой день рождения? – совсем расстроился Стив.
– Нет. Меня ждет Хаскем. Да я и сама хочу поторопить его со свадьбой, чтобы летом уже отправиться куда-нибудь в Австралию или в ЮАР. – Голос Джанет был сух и решителен.
А ночью она впервые за долгое время плакала, сама не понимая – или не желая понимать – о чем.
* * *
Но «день-два» растянулся на неделю, потому что Пат попросила дочь помочь ей с юридической стороной дела об одной женской организации Австрии, представительница которой гостила сейчас на Боу-Хилл. Обычно Пат занималась такими вещами сама, за долгие годы поднаторев в них не хуже опытного адвоката, но сейчас она торопилась, улетая в фольклорную экспедицию в Акре – глухой, малонаселенный штат Бразилии. Вместе с тем ей хотелось посмотреть, насколько профессионально Джанет разберется в незнакомом ей вопросе.
Ко всеобщему удовольствию, Джанет решила вопрос быстро и грамотно, и вечером перед утренним вылетом Пат, приняв несколько назойливую благодарность фрау Грох, осталась наконец вдвоем с дочерью.
– Ты собираешься венчаться в настоящей фате, длинной и с флер-д-оранжем? – неожиданно спросила Пат.
– Наверное, да.
– Но лучше не мечтать заранее, поверь мне. Пусть лучше все будет так, как будет, – вдруг горько заметила Пат, вспомнив свою бирюзовую тунику на торчащем животе вместо сливочной пены кружев. – Мне действительно нравится твой Хаскем, во всяком случае, по твоим рассказам. В нем есть воля – редкое качество для современных мужчин, которые живут если не капризами и порывами, то иллюзиями и маниями. Богатства, собственной неотразимости, сексапильности, власти… Часть из них добивается своего, но очень редкий достигает этого с помощью собственной воли. А недостатки, даже пороки? Что ж, они есть у всех. Их исправление во многом в твоих руках. Я очень хочу, чтобы ты была счастлива, Джанет, не потому, что ты досталась мне такой ценой, а просто потому, что женщина, особенно настоящая женщина, как ты, должна быть счастлива по самой своей природе.
– Мама! – неожиданно всхлипнула Джанет и прижалась к Пат так, как, может быть, никогда не прижималась в детстве. – Мамочка!.. Ой, а это у тебя откуда? – За плечом Пат на ее строгом рабочем столе Джанет увидела так знакомые по Ноттингему белые шелковистые листья качфлая.[36]
– Ах, это! Это я привезла с собой в тот раз, когда умер папа. Он так любил их и, помню, не позволял Селии даже дотрагиваться, не говоря уже обо мне.
– Но, мама, – удивилась Джанет, как настоящая ведьма, искренне верящая во многие предрассудки, – нельзя брать растения на память об умершем, разве ты не знаешь? Это плохая примета!
– Да, ты у нас настоящий доктор права! – засмеялась Пат. – Пойдем лучше заберем Стива с Фергом, которые по случаю вашингтонской выставки Жаклин одни, и отправимся куда-нибудь в Салем. Я так давно не ужинала среди своих.
Джанет натягивала на себя что-то уж совсем прозрачное и облегающее и с удовольствием осматривала в зеркале свое порочно-девическое тело, когда-то так верно угаданное смуглым танцующим юношей…
– Да, мама, а почему все так странно отреагировали на мой вопрос о женитьбе Милоша?
– Потому что в ней нет ничего хорошего.
– То есть?
– Он женится на женщине, которой за сорок, талантливой ученице профессора Вирц. Бедный мальчик, он совсем запутался. – И что-то похожее на слезы сверкнуло в карих, умело подкрашенных глазах. – А теперь пойдем, а то скоро станет совсем темно и холодно.
__________
Наутро после отъезда Пат, летевшей каким-то очень длинным и сложным путем сначала в Каракас, потом в Лиму и только оттуда – через горы к устью Пуруса, Джанет тоже стала собираться. Мысль о Милоше не давала ей покоя и жгла раскаленным железом обиды. О, если бы он женился по любви, это было бы простительно, – но так, может быть, с отчаяния, может быть, назло, может быть, вообще из каких-то непонятных ей движений его славянской души! Что ж, в таком случае она непременно увидится с ним, но только уже в виде миссис Хью Хаскем, и он прочтет на ее лице то, чего сумела она достичь в науке и в обществе, а по ее звучащему даже под одеждой телу догадается и о том, в какие бездны ей довелось спускаться, каждый раз возрождаясь снова. И несмотря на то, что Джанет прекрасно сознавала наивность подобного рода мечтаний, она все же радовалась им, как лишнему доказательству того, что душа ее снова обрела способность по-настоящему жить, а не млеть в отраженном мире кривых зеркал.
