И тут у меня вырвался истерический смешок:
— По-видимому, у дедушки не было времени изменить завещание?
Я тут же пожалела о сказанном, потому что Лоренс одарил меня горьким взглядом. Только позже я поняла, что перепутала горе и горечь.
— Никто ничего не знает, так что это — еще одна причина дождаться мистера Бунхама, — ответил он.
— Наверное, только мисс Форрестер в курсе всех дел, — задиралась я.
— Вера, Вера! — зашикала мать.
— Не надо, пусть выговорится, скажет все, что у нее на уме, — холодно произнес Лоренс, — но я повторю свою просьбу, миссис Роуланд, увезите ее отсюда до наступления темноты.
Я ответила за свою мать:
— Не оставлю этот дом до последнего вздоха моего деда!
Повисло минутное молчание. Мама была поражена. Думаю, ее изумило, что ее маленькая дочурка, которую она считала довольно послушной и которая только что так хотела уехать, вдруг передумала и проявила такое упрямство. Лоренс походил туда-сюда по комнате, кусая губы и пялясь в пол. Потом вдруг резко поднял голову и словно прожег меня взглядом. Никогда не забуду этого!
— Какая же ты эгоистка, моя дорогая Вера! Хочешь доставить всем еще больше бед и хлопот. — С этими словами он повернулся и вышел из комнаты.
Я кинулась за ним, понимая, что не отвечаю за свои действия. Я была так уязвлена, так страдала, что страсти захлестывали меня с головой.
— Да как ты смеешь называть меня эгоисткой? А ты? У самого рыльце в пуху! Разве не видишь, что ты сделал со мной?! — крикнула я ему вслед.
Он остановился и развернулся. Свет падал на его лицо сквозь высокое окно, ведущее в холл, и я поразилась его бледности. В глазах больше не было ни горечи, ни боли.
— Вера, прекрати вести себя как неразумный ребенок. Воспользуйся своими мозгами, они же у тебя есть. Неужели ты думаешь, что я сделал бы то, что сделал, если бы смог противостоять искушению? Поверь, у меня руки связаны. Я не жду от тебя понимания, просто поверь, и все.
Я дико расхохоталась:
— Довериться мужчине, который все время говорит загадками, не дает никаких объяснений, выказывает любовь и тут же жалеет об этом?! Что еще я должна вытерпеть?
Он тяжко вздохнул и вдруг стал как-то меньше и слабее, будто дух покинул его.
— Хорошо. Путь будет так. Мне нечего возразить.
Но теперь уже и я потеряла свой боевой настрой. Я была молода, ужасно влюблена и до отчаяния несчастна.
Я подбежала к нему, он раскрыл мне навстречу свои объятия и крепко прижал к себе, покрывая мои волосы и шею поцелуями.
— Вера, Вера, любовь моя…
Я прижалась к его рукаву.
— Я не твоя любовь. Ты не любишь меня. У меня должна быть хоть капля гордости, но, видно, ее совсем не осталось. Все, о чем я прошу, — позволь мне еще раз повидать дедушку.
— Он никого не узнает, Вера. Он в коме. Ты только еще больше расстроишься.
Я подняла на него заплаканное лицо:
— Ладно. Приму и это. Но не оставляй его наедине с этой ужасной сиделкой! Умоляю тебя!
— Неужели она настолько плоха? — прошептал Лоренс.
— Да, — твердо ответила я.
— Вера, нельзя утверждать такое, не имея для этого реальных оснований.
— Как я могу доверять ей после всего, что она сделала и сказала? Ты же знаешь, я говорила тебе.
— Ты преувеличиваешь.
И тут, словно железный занавес, между мной и Лоренсом встало шокирующее воспоминание. Я отшатнулась от него.
— О да, конечно. Я понимаю. Ты же собираешься жениться на ней. Теперь понятно! Ты хочешь, чтобы мы с матерью убрались из дома, потому что вы с Рейчел… — захлебнулась я.
Лоренс смотрел на меня с неподдельным ужасом.
— Бог мой! — пробормотал он. — Так вот что у тебя на уме!
— Она сама сказала мне это, когда я пыталась прорваться наверх, к деду. Может, Рейчел врала?
Лоренс словно обратился в ледяную статую. Я бы все на свете отдала, чтобы почувствовать снова силу его утешающих объятий, но он отвернулся:
— Мне нечего сказать, Вера. Пусть мама немедленно увезет тебя.
— Нет. Я никуда не поеду. Нет! — всхлипнула я.
Но лишь пустота слышала мои последние слова, потому что Лоренс потихоньку убрался, закрыв между нами дверь. Я оцепенела. Лоренс ушел. Не стал отрицать, что собирается жениться на Рейчел Форрестер, и ушел. Он хочет, чтобы я убралась отсюда.
Было бы лучше, если бы я прислушалась к нему, сделала так, как он просил, и вместе с матерью без оглядки сбежала из этого проклятого дома, в котором та прожила слишком долго и страдала слишком много.
Но я осталась и тем самым навлекла на себя новые беды.
Дьявольская гордыня, поруганная любовь или что бы там ни было еще заставили меня провести еще одну ночь в Большой Сторожке.
Как только я вернулась к матери, она с жаром поинтересовалась, что тут происходит.
— Просто сумасшедший дом какой-то! Ради бога, Верунчик, почему бы не сделать так, как просит мистер Лоренс? Он хочет, чтобы мы обе уехали, так давай сделаем это.
Но я отказалась. Я была тверда и неумолима. Во мне не осталось ничего от беспомощного ребенка. А может, никогда и не было. Когда я подумала о маме, о том, как она пережила смерть отца, мое рождение и трудности всех последующих лет, я почувствовала, что и в самом деле ее дочь. Но сколь убедительно ни звучали ее слова, они никак не могли повлиять на мое решение остаться до утра.
— Пока мой дед дышит, мы должны быть рядом, — заявила я.
— Не могу понять, но раз ты так настроена, Верунчик, будь по-твоему.
— Мама, — честно призналась я в своих страхах, — как ты думаешь, можно доверять Рейчел Форрестер?
В ее голубых глазах читалась тревога.
— О, Верунчик, Верунчик, даже и не знаю. Она мне никогда не нравилась, но то, что у тебя на уме, — это просто кошмар…
— Не хочу в такую ночь оставлять дедушку с ней наедине. — Я словно оцепенела.
— Но мистер Лоренс, скорее всего, не уедет.
— Вот и хорошо. И я тоже.
— Чем дальше ты уберешься от него, тем лучше, — хмуро заключила мать и занялась приготовлением ужина, пытаясь отгородиться от разыгравшейся драмы домашними хлопотами.
Я отправилась в спальню, бросилась на кровать и закрыла лицо руками. Холодное разочарование поглотило меня. Я старалась не думать о Лоренсе как о любовнике, уверяла себя, что он просто ненадежный мужчина, такой же, как и все остальные: без чести, без совести, без уважения к любви.
Не было ни капли сомнения, что дедушка не успел изменить завещание и что Лоренс Бракнелл так и остался его наследником. Но это больше не играло никакой роли. Лишь одно событие моей жизни имело значение — момент откровения в объятиях Лоренса. Мгновение, заставившее меня повзрослеть и навсегда лишившее покоя.
