Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
Однажды, когда, собираясь ехать из теннисного клуба домой, я сажусь на велосипед, рядом со мной притормаживает выруливший из-за угла открытый автомобиль.
— Привет, Рози! — говорит Хюберт. — А я и не знал, что ты ходишь сюда играть в теннис.
Я слезаю с велосипеда.
— Давай я отвезу тебя, — предлагает Хюберт. — А велосипед заберем завтра.
Выпрыгнув из автомобиля, он берет мой велосипед и возвращает его на велосипедную стоянку теннисного клуба. Затем выезжает на главную дорогу и останавливается возле ресторана. Мы находим себе местечко на веранде в тени раскидистых буков и заказываем что-то выпить.
— Ну, Роза-мимоза, — начинает Хюберт. — Как же ты загорела! Выглядишь как голландская богачка.
— Я такая и есть! — с вызовом отвечаю я. — Когда я вот так сижу с тобой, мне нечего больше желать.
Роза (в центре) в теннисном клубе
Роза с матерью идут за покупками
Хюберт приподнимает брови.
— Это похоже на любовное признание, — улыбается он. — С каких это пор девушка заходит так далеко, что первой говорит мужчине о своей любви?
— Первой? — удивляюсь я. — Разве ты забыл о бале на Микарем, Хюберт?
— Нет, отчего же забыл, — возражает Хюберт и снова улыбается. — Было очень мило, и я здорово набрался. Это я прекрасно помню.
— Это все, что ты помнишь? — спрашиваю я.
— Ну да, практически все, — соглашается Хюберт.
Я хмурюсь и, оторвав взгляд от своих туфель, смотрю ему прямо в глаза.
— Хюберт, ты и в самом деле забыл о том, что признался мне в любви, а потом взял на руки и поцеловал? Ты знаешь, что меня до этого не целовал ни один мужчина?
Хюберт откидывается назад. Под его стулом хрустит гравий.
— Я, что, на самом деле говорил тебе о любви, Рози? Прости, но вот об этом я ничего не помню. Где я тебе об этом говорил?
— На аварийной лестнице, — отвечаю я еле слышно.
— Прости, если я тебя огорчу, но стоит мне напиться — и я уже не очень помню о том, что говорю, а еще меньше о том, что делаю…
Я съеживаюсь. Он берет меня за руку:
— Прости, я вовсе не хотел тебя обидеть.
— Отвези меня назад в теннисный клуб, я хочу забрать свой велосипед.
— Как угодно, — пожимает плечами Хюберт, быстро подзывает официанта и расплачивается. В молчании мы возвращаемся к теннисному клубу.
— Удачи тебе, Хюберт, — говорю я, выскакивая из машины. — И спасибо за урок!
Гордо подняв голову, я отворачиваюсь от него и иду по дорожке к велосипедной стоянке, слыша, как за моей спиной замирает звук отъехавшего автомобиля.
Проходит лето, наступает зима, в Собрании объявляют новый бал-карнавал. Празднично оформлены витрины магазинов и универмагов. Мы с мамой идем за покупками.
— Ты уже придумала, как оденешься на праздник? — спрашивает она.
— О да, — отвечаю я. — В этот раз я хочу нарядиться морским офицером, мужчиной. Пусть в этот вечер меня никто не узнает, и танцевать я буду только с девушками.
— К чему все это? — хмурится мать.
Я сомневаюсь, могу ли я дать ей честный ответ.
— Просто хочу посмотреть, как это у меня получится, — лукавлю я.
Привыкшая к выкрутасам дочери, она соглашается.
— Ладно, на следующей неделе закажешь себе костюм, но только не говори отцу, что это я дала тебе на него деньги.
— Конечно, я сама сэкономила, — подмигиваю я маме.
В вечер карнавала я одна подъезжаю на такси к Собранию по подъездной аллее. Шофер распахивает передо мною дверцу автомобиля — “Прошу вас, лейтенант!” — и отдает честь, приставляя руку к козырьку форменной фуражки. Из заднего кармана своей формы морского офицера я достаю бумажник, небрежно бросаю в снег окурок и расплачиваюсь.
Все отлично срабатывает. Шофер не признает во мне женщины. Как обычно, все залы и коридоры Собрания заполнены людьми. Умея хорошо танцевать за партнера, я начинаю свое путешествие по Собранию, налево-направо раскланиваюсь с барышнями и весело улыбаюсь под своей жаркой маской. Пора пригласить кого-нибудь на танец, решаю я и склоняюсь в поклоне перед темноволосой девушкой. Этот ребенок, понимаю я, испытывает те же чувства, что я сама год назад, пока меня не пригласил на танец Хюберт. И я, ведя по переполненному танцполу на счет раз-два-три, раз-два-три… свою партнершу, все крепче прижимаю ее к себе.
Роза (справа) в костюме морского офицера
— Здесь так жарко! — заводит беседу моя барышня.
Я киваю.
— Вы не хотите разговаривать?
— Нет, — отрицательно качает головой “морской офицер”.
Танец заканчивается. Уверенным жестом я направляю партнершу в бар, подсаживаю ее на высокий табурет, ищу глазами бармена и вдруг вспоминаю свои собственные прошлогодние иллюзии. Ненависть ко всем мужчинам, ко всему этому светскому обществу — нет, ко всему миру — вскипает в моей душе, и я резко поднимаю два пальца, показывая бармену на шампанское.
— За тебя! — внезапно шепчет “моя девушка” в костюме бабочки и поднимает бокал. В ответ “морской офицер” благодарно склоняет голову, потом тоже поднимает свой бокал и осушает его до дна.
Вслед за тем снова кручу-верчу по залу “свою девушку”, но не говорю ей ни слова. Нечаянно мой взгляд падает на часы — мужские, позаимствованные у брата Джона, — и я обнаруживаю, что уже почти полночь. Скоро наступит время снимать маски. Мне тоже предстоит это сделать. Но пока, чтобы остыть от танцев, мы идем гулять по прохладным коридорам. И я целенаправленно увлекаю свою бабочку к аварийному выходу. К лестнице моих прекрасных воспоминаний. Воспоминаний, исполненных страсти… Зачем? “Я должна кому-нибудь причинить боль… боль… боль”, — ревет странный зверь внутри меня. Пусть другой почувствует то же самое, что чувствовала я, стоя здесь год назад! И я рывком прижимаю бабочку к себе. Но тут же терплю фиаско. Девушка вывертывается из объятий фальшивого офицера! Перепрыгивая сразу через три ступеньки, она взлетает вверх по лестнице и с визгом уносится в зал.
Все, с меня довольно! Запарившись до полусмерти, я втягиваю ртом воздух и сама убегаю в дамский туалет. “Вон! Вон отсюда!” — вопят мне. И ничего не остается, как ретироваться! Идти в мужской туалет тоже не больно-то меня прельщает. Поэтому я забираюсь на сцену в большом зале, ныряю за кулисы, а оттуда перебираюсь в гардероб, где у меня спрятан чемоданчик с одеждой. В одно мгновение я переодеваюсь в зеленое бархатное платье, отороченное белым мехом, серебряные туфельки и втыкаю в волосы гвоздику. Направляясь в бар, я прохожу мимо своей бабочки. По всему видно, что она предпринимает отчаянные попытки отыскать в толпе своего отвергнутого морского волка. Но наш морской волк, увы, обернулся русалкой. Я что-то выпиваю в баре и, больше не видя смысла здесь оставаться, уезжаю домой.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
