Васильев замолчал и угрюмо уткнулся в стол.
— Я виноват, — вздохнул он. — Мне и в голову не пришло, что он ее совратит. Я ведь не знал, что он портил молодых девушек. Мне об этом рассказали потом. Но уже было поздно. Анна так в него влюбилась, что было больно смотреть.
Сторож поднял глаза на следователя и прослезился.
— А ведь вы знаете, что пишут стихи только те, у кого надлом или у кого жизнь наперекосяк, или от одиночества, как Анна. У всех поэтесс, которые ходили к нему, было в семьях неблагополучно. Вот он их неблагополучием и пользовался, потому что заступиться за них было некому. Словом, Анюту они потом на пару с Чекушкиным продали туркам.
— Откуда вам это известно? — спросил следователь.
— А вы думаете, они скрывали? Когда я спросил у Сигизмундовича, куда делась Анюта, он так мне прямо и ответил, со смехом: «Я продал ее Чекушкину». А Чекушкин мне сказал, что перепродал ее какому-то турку. Словом, видят, что у девушки никого нет, и пустили ее по рукам. Вот так! Ну, я думал все! Сгинула девка ни за что, как сгинули ее предшественницы Люда Авдеева и Алена Кондратьева, которых Чекушкин тоже сплавил за рубеж. Как вдруг Анна неожиданно объявилась. Жива и невредима. Да еще с женихом. Я очень за нее порадовался.
— Где живет ее тетка? — спросил следователь.
— Тетку вы тоже не найдете! — вздохнул сторож. — Она умерла полтора года назад. В ее квартиру въехали какие-то беженцы из Ташкента. А где остановилась Анюта, я не знаю.
7
Она была в черном и настолько отрешена от всего земного, что на нее смотрели со страхом. К вдове подходили выражать соболезнования, но ближе чем на два метра приближаться не решались даже родственники. За все время похорон Юлька не обронила ни единой слезинки и не произнесла ни звука. Только после того, как могилу засыпали землей, женщина в черном неестественно дернулась, и ее понесло куда-то в сторону. Но упасть вдове не дали. Трое мужчин участливо подхватили женщину и вернули в вертикальное положение. Она высвободилась из их рук и пошла сама, хоть и не очень твердым шагом. Инга следовала в шаге от нее, чтобы в случае необходимости броситься подруге на помощь. Вот тут-то навстречу и попалась другая похоронная процессия.
Первый, кого сразу узнала Инга, был Чекушкин. Вслед за ним девушка заметила редактора, вахтера, одноклассника Го-гина и только после этого решилась заглянуть в гроб. Инга вздрогнула. В гробу лежал Воронович. «Бывает же такое совпадение», — подумала она, и в эту минуту Юлька произнесла:
— Останься проститься с ним.
Вот таким образом девушка попала на похороны к Вороновичу, идти на которые не планировала. Да и не до Вороно-вича ей было в тот день. Сразу же после поминок она хотела поехать к Юльке, но Юлька никого не хотела видеть. В тот день она отключила телефон, а без звонка подруга приехать не решилась. Телефон был отключен и в последующие два дня, и только на третий к вечеру Инге удалось дозвониться.
Когда она услышала Юлькин голос, внутри у девушки все сжалось. Голос был усталым и подавленным, хотя таким же спокойным.
— Ты как, Юлька? — прошептала Инга, давясь слезами. — Может, помочь чем-нибудь.
— Если хочешь, подъезжай, — слабо ответила Юлька и положила трубку.
Инга мигом влезла в босоножки и вылетела из дома. Через сорок минут она уже была на Чистопрудном бульваре. Юлька встретила подругу безрадостно. В ее квартире, несмотря на то, что внешне ничего не изменилось, было будто в склепе. Зеркала занавешены черным, ковры с пола убраны, на мебели слой пыли. Инга подумала, что Юлька, наверно, все это время ничего не ела. Когда гостья прошла на кухню, то опасения ее подтвердились. На столе — ни крошки, в хлебнице — хлеб трехдневной давности, лежащая на рукомойнике тряпка превратилась в сухую щепку, что свидетельствовало о том, что посуда давно не мылась. К настойчивой просьбе подруги подкрепиться Юлька отнеслась с отрешенным равнодушием. Открыв гостье дверь, хозяйка вернулась в комнату, погрузилась в кресло и закурила. Она была мертвенно-бледной и высохшей, словно мумия.
Инга приготовила чай и сделала бутерброды с колбасой. Она поставила поднос на столик перед хозяйкой, но та и не взглянула. Юлька не посмотрела даже на Ингу, только спросила отрешенно:
— От чего умер Воронович?
— Повесился, — ответила Инга.
— В тот же день, что и мои?
— Да, в пятницу, тринадцатого июля… — произнесла Инга и вдруг осеклась.
Юлька долго молчала, попыхивая сигаретой. После чего загробным голосом произнесла:
— Три смерти в один день не могут быть случайными. Ты нашла его в Самаре?
Инга быстро сглотнула слюну и торопливо выдохнула:
— Нет! Его там нет, Юлька. С его фамилией и по его адресу проживает совсем другой дяденька. Что мне делать? Я умру от страха.
Юлька наконец перевела взгляд на Ингу, и глаза ее гневно вспыхнули. Это были очень страшные глаза. Когда хозяйка снова потупила взор, Инга вздохнула с облегчением. После тягостного молчания Юлька мрачно спросила:
— Что еще произошло в пятницу тринадцатого?
— Не знаю. Хотя нет. Я пошла брать направление на аборт, и в тот же день на меня напали бандиты. Они меня чуть не увезли. Вмешался один мужчина.
— Зря вмешался, — выдохнула Юлька. — Может, это и были действия светлых сил.
— Светлых сил? — ужаснулась Инга. — Если бы они втроем по мне прошлись и… ты это называешь действием светлых сил? — неожиданно Инга умолкла и вытаращила глаза. — Слушай, а после троих одновременно бывают выкидыши?
Юлька не ответила. Инга дрожащими руками вытащила из пачки сигарету и нервно закурила.
— Нет, — произнесла она, выдыхая дым. — Лучше аборт.
Юлька медленно повернула к ней голову и шепотом произнесла:
— Я дам тебе адрес одной бабушки в Печатниках. Она скажет, что тебе делать. Самостоятельно ничего не предпринимай.
Неожиданно слеза выкатилась на впалую щеку хозяйки, и она как-то сразу обмякла и согнулась. В следующую минуту Юлька уже рыдала в горячих объятиях подруги.
— Как жестока судьба, — восклицала женщина сквозь рыдания. — Она поиграла со мной и с тобой сыграла шутку. Это наказание за то, что мы несерьезно относились к жизни. А жизнь в отместку несерьезно отнеслась к нам.
Инга заглянула подруге в глаза:
— Зачем мы читали эту дурацкую брошюрку о судьбах? Мы хотели поиграть, а в результате поиграли нами. А жизнь — не игра. В ней имеет значение каждое слово. Мы себе сами накликали беду своим же пустословием.
Юлька оттолкнула Ингу и дрожащими руками потянулась к сигаретам:
— Моя мать в молодости вступила в секту Сатанистов. Тоже хотела поиграть. А как только поняла, что с жизнью играть нельзя, и покинула секту, меня тут же украли те же сатанисты. Они хотели принести меня в жертву, но спасла милиция. А я тоже хороша! Поверила в свою особую значимость и неприкосновенность. И вот провидение поставило меня на место…
