Он не стал протестовать. Сальма скрылась в комнате. Вскоре она оказалась на террасе и стала поспешно спускаться по ступеням. Но, подойдя к Франку, замедлила шаг. Их разделяло всего несколько дюймов.
— Чудесная ночь, — сказал Франк для того, чтобы не молчать.
— Конечно, — отозвалась Сальма. — Ты вчера послал кого-то за моим отцом?
— Да. Думаю, что завтра он будет здесь. Могу представить, как обрадовался Мендрано, узнав, что ты на плантации и что с тобой все в порядке.
— Да, наверное, — согласилась Сальма и сделала шаг назад. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. — Ты прав, — сказала она, помолчав, — ночь прекрасна, нежна. Скажи, Франк, ты счастлив?
— Да, я всем доволен.
— Сегодня я гуляла по твоему дому и впервые увидела, какой он на самом деле.
— Какой же мой дом?
— Я хочу сказать, — она старалась подыскать нужные слова, — это другой мир, отличный от моего.
— Сальма, ты хочешь сказать, он чужд тебе?
— Нет, я имела в виду не это. Просто…
Хоген подошел к Сальме, переживая непонятное смущение. Ему так много хотелось сказать ей. Необычная красота девушки завораживала. Франк оказался близко, настолько близко, что чувствовал запах ее кожи.
Его глаза смотрели на нее, заставляя забыть обо всем. Одетый в хлопчатобумажные брюки, обтягивавшие его мускулистые ноги, в высокие ботинки для верховой езды и белую рубашку, Франк был желанен, как никогда прежде.
— Что просто?
— Не знаю, — проговорила она и отвернулась, намереваясь уйти.
Хоген схватил ее за руку, повернул лицом к себе.
Он увидел, как на глаза девушки наворачиваются слезы, подобные сверкающим алмазам. Бархатистая кожа Сальмы. Ее нежные губы. Страсть заглушила последние доводы рассудка. Он склонился к ней и коснулся ее губ.
Это легкое прикосновение поразило его, как молния, так, что Франк едва не задохнулся. Он заглянул в глаза девушки. В них были удивление и восторг. Он обнял Сальму и поцеловал снова. Она откликнулась на поцелуй со всей страстью, на которую только была способна. Ее ответный поцелуй был горячим, как огонь, и потряс Франка.
Сальма сама испугалась своего порыва. Ведь если она безразлична Франку, тогда зачем это все? Неожиданно она вырвалась из его объятий и убежала в дом. Он остался стоять неподвижно, ощущая в руках и сердце пустоту.
Девушка вбежала в комнату. Сердце ее колотилось. Она поняла, как трудно ей было устоять против своего желания. Если бы Франк сейчас вошел сюда и обнял ее, она отдалась бы ему. Однако Сальма понимала, что это может быть ошибкой. Она желала этого мужчину больше всего на свете, но только если он полюбит ее. Быть может, это лунная ночь, обострившая в нем чувства, но этого слишком мало было для девушки, которая желала получить все. Она отдаст ему всю себя, только когда будет уверена, что не пожалеет об этом.
Остаток ночи Сальма провела без сна. Теперь она сама хотела, чтобы отец поскорее приехал за ней. Она смогла бы поговорить с ним. Может быть, они вместе нашли бы решение проблемы, с которой она столкнулась и которой испугалась больше, чем какой-либо другой.
Но приехал за Сальмой не Мендрано, а Антонио.
Вся компания только что закончила завтракать. Жозеф объявил, что следующим утром уезжает в Барранквиллу, а оттуда — кораблем — во Францию.
— А что, если мы с Никола съездим на раскопки Луиса? Пора бы навестить Жоан, — предложила Флора.
— Ты действительно хочешь этого, дорогая? — с усмешкой спросил Никола.
— Вообще-то, мне здесь удобно и чудесно. Но мы совсем забыли малышку Жоан! — Флора капризно надула губки.
— Оставайтесь здесь и ждите меня, — сказал Франк. — Я поеду на плотину, вернусь, и если к тому времени вы не раздумаете, мы навестим наших друзей вместе.
— Сальма, — обратился Жозеф к девушке. В голосе его сквозила теплота. — Мне очень не хочется, но все-таки придется попрощаться с вами. Вы очаровательная девушка, и я надеюсь с вами снова встретиться когда-нибудь.
— Спасибо, — улыбнулась Сальма. — Я тоже надеюсь увидеться.
Франк уловил смутный намек на что-то. Ревность неприятно кольнула сердце. И как раз в эту минуту в дверях появился Антонио, угрюмый и расстроенный.
— Добро пожаловать, Антонио. Входи, присоединяйся к нам. У нас своего рода прощальная пирушка. Жозеф покидает нас. Он снова заскучал по Европе.
Франк поднялся из-за стола, широким жестом приглашая юношу.
— На раскопках много работы. Отец не мог отлучиться. Я приехал за сестрой.
— Похоже, ты торопился, Антонио, раз приехал сегодня утром, — сказала Сальма. — Я ждала тебя гораздо позже.
— Ты вообще не ждала меня, — хмуро заявил Антонио.
— Да. Я ждала отца.
Глаза Антонио мрачно сверкнули.
— Сальма, мы едем сейчас же. Собирайся, — бросил он сестре, а затем обратился к Франку. — Спасибо вам за гостеприимство, оказанное моей сестре и мне. Мы не можем оставаться дольше. На раскопках много работы, и там нужны мои руки.
— Так Луис нашел то, что искал? — спросил Хоген.
— Я не уверен, что это все, что искал Луис, но он обнаружил многоуровневую гробницу.
Антонио рассказал о находке Перье.
— Поэтому, вы понимаете, я должен возвращаться, — заключил он.
— Конечно, — отозвался Франк.
— Мы можем отправляться, брат, — Сальма поднялась из-за стола.
Супруги Ломон молчали, а Жозеф не сводил с Сальмы глаз. Он видел, что за внешней покорностью девушки скрыты сильная воля и уверенность в себе. Как только за ними закрылась дверь, Жозеф заметил:
— По-моему, Антонио слишком разгневан на нее.
Франк нахмурился и ответил:
— То, что девушка отправилась одна в джунгли, — плохо. Но, в конце концов, она жива и здорова. Ему надо радоваться, а не злиться. Надеюсь, у нее не будет неприятностей.
— Будем надеяться, — ответил Жозеф. — Он злится, потому что любит ее. Нетрудно догадаться, верно?
Франк взглянул на Фармера, чтобы понять, был ли в вопросе именно тот смысл, что сквозил в голосе друга; По лицу Жозефа ничего нельзя было понять.
Весь день Франка был заполнен делами. Он было собрался на плотину, но сообщение Жозефа о скором отъезде остановило его. Франк решил проводить друга, а потом уж ехать в лагерь.
В самые неподходящие моменты он вдруг ловил себя на мысли, что вспоминает Сальму. Когда солнце пробивалось сквозь листву, он видел ее золотистую кожу. Глядя, как ветер качает лианы на террасе, он вспоминал ее волосы. Он досадовал на себя, не хотел признаться в том, что эта девушка волнует его. Образ ее снова возвращал его к мыслям и чувствам, пережитым ночью.
