Я думаю о своем любимом фильме, о номере один в списке любимых фильмов: муха сидит на кухонном столе и видит, как перед ней невероятно медленно вырастает монстр с мухобойкой, все также медленно подкрадывается к ней, и мухобойка невероятно же медленно опускается, будто слегка покачивается в невесомости. На монстре белая фуфайка и подтяжки, и он идет «Уууууйубргхххннннн», и жена монстра тоже издает «Ухххргнгнрр». Муха спокойно улетает, а вечность спустя мухобойка приземляется на столе и издает «Ммстшстбум». Это был фильм производства Би-би-си. К сожалению, больше я его никогда не видел. А жаль.
Фанни по-прежнему задыхается. Она бледна и сжимает мою руку.
— В чем дело, малыш? — И я снова прижимаю ее к себе. — Спокойно.
Успокаивается и старается дышать глубже и медленнее. Пусть мне какой-нибудь психолог объяснит, почему я нахожу сексуальными физиологические недостатки? У девочки явная склонность к гипервентиляции.
— Что случилось? — спрашиваю я ее, и между двумя вдохами Фанни пытается заговорить. Так продолжается некоторое время.
— Иногда у меня бывает. Ф-фу! Вроде отпустило.
— Нет, у меня так всегда было.
Каким же счастливчиком был тот отец, думалось мне, что держал на руках свою задыхавшуюся дочь? Высокочастотная скорость жизни. Мог ли он хоть в чем-нибудь ей отказать? Но нет, помнится, она говорила, ему лишь хотелось, чтобы дочь контрабандой привозила ему запчасти для автомобилей. Придурок.
39. Голубой. Плеск мочи
Фанни делает еще один глубокий вдох и высвобождается из моих рук.
— Слушай, это пройдет. Отпусти-ка меня, а то не выдержу.
И сматывается в туалет. Что с ней? Уже и не прихрамывает. Ну, в общем-то это и прихрамыванием назвать было трудно, а скорее такой не совсем твердой поступью. Но неуверенность исчезает, стоит ей лишь немножко попрыгать. Интересно, к ней так когда-нибудь уже обращались? «Хромоногая моя милашка», или «Моя маленькая хроменькая лань»? Лучше не надо — так и весь кайф обломать недолго. Фанни издает свои звуки и возвращается, припрыгивая как в детской игре.
— Ну, — говорит она, — твоя головка уже дымится? Писая, я только о тебе и думала. Не заметил?
— Нет. Да и вообще, кажется, тогда икать положено?
— Только не в тех случаях, если кто-то думает о тебе, писая. Но возможно, у тебя член затвердел.
А девочка-то грубовата. И почему, собственно, из туалета всегда приходишь таким свежим и довольным, выпустив из себя немного жидкости? Давление мочевого пузыря влияет на эмоции? Фанни сперва прогибается, затем встает на руки.
— Ты что, себе батарейки поменяла? — спрашиваю я ее. — Перестань.
Но Фанни по-прежнему в стойке на руках. Впечатляет.
— Перестань, не выношу акробатов. И уж тем более жонглеров, — добавляю я, потому что Фанни как раз начинает жонглировать пачкой сигарет и зажигалкой. — Ну хватит, — не выдерживаю я и обрушиваюсь на нее.
Опять катаемся, нет, так дальше не пойдет. И Шон опять заходит.
— Да что с вами? Намагничены вы, что ли? Нельзя ж целый день друг на друге виснуть, а?
— А тебе-то что? — спрашиваю я. — Слишком скучно?
— Ну, Микро окончательно в детство впал. Хочет теперь смотреть только «Мистера Бина». Я ему скрутил хороший косячок, и теперь у нас начался большой вечер смеха. Нет, и правда, наркота все-таки не для всех.
— Кто бы говорил, — возражает Фанни. — Сам же ему эту дрянь подсунул.
— Только без паники, он на седьмом небе.
Мы все садимся на мой складной диван, мою складную лежанку, мою складную софу, или как там ее по-настоящему называют? Диван-книжка. Тоже неплохо. Шон приземляется прямо между нами.
— А ну, подвиньтесь, тетери. Что вы тут делаете? Пьете на спор, и без меня? И болтаете, верно? Я уж вижу по вашим сверкающим глазам, что все это время вы болтали от возбуждения и пили вино, пока не надрались так, что вам пришлось валяться и возиться, потому что вы не знаете, куда вам девать свою сексуальную энергию, а потом становитесь похожи на персонажей фильма, все происходит как в замедленном кадре, и дышите при этом часто-часто, я прав? Черт, может, я все-таки не педик? Свистните мне, если у вас ничего не выйдет. Я бы сейчас тоже с удовольствием повозился и повалялся.
— Скажи мне сразу, его ты тоже знаешь? — спрашиваю я Фанни.
— А то! Конечно, я ее знаю, — отвечает вместо нее Шон, — ты ведь эта… погоди, бывшая подруга Бруно.
Фанни показывает ему палец.
— Не валяй дурака, — говорю я, — я ведь только потому спрашиваю, что она уже знает Микро. А я-то все это время думал, что они недавно познакомились.
— А как же, — говорит Фанни, будто у нее вдруг пелена с глаз спала, — ты ведь тот самый тип, который был на вечеринке у Сюзанны и целый час елозил по полу, потому что уронил кусок пирожного и все никак не мог его найти.
Фанни и Шон дают друг другу пять.
— И почему ты решил теперь, что ты все-таки не педик?
— Не знаю, Фанни, лапочка, я как раз на перепутье. Посмотрим, кто мне дорогу перебежит.
— Да, тоже позиция.
Фанни сжимает мою руку. Надеюсь, это означает, что с Шоном она таки незнакома. В конце концов, надо ведь знакомиться с кем-то не своего круга. Выбраться, как говорится, из родного села.
— Ну так что, может, и мне нальют выпить? Спасибочки. — Фанни наполняет свой стакан и протягивает ему. — Нет, круто, с вами правда клево. Микро только и делает, что все время ржет. Да кто же такое выдержит? Это как когда в кино сидящие впереди начинают ржать. У тебя тогда все настроение пропадает, верно? — Он делает глоток вина. — Ух ты, по вкусу напоминает… Бэ-э-э! — неуверенно разглядывает стакан. — Глотаем.
Шон опрокидывает в себя все содержимое и трясет головой.
— Сколько надо выпить этой штуки, а? Все равно что пить утреннюю мочу.
Фанни снова наливает вина в свой стакан и чокается со мной. Мы медленно пьем.
— О’кей, доканывайте меня. Инквизиторы!
Шон смыкает руки вокруг пламени свечи и втягивает в себя огонь. Затем сонно откидывается назад.
— Дети мои, перед вами еще один ужасающий пример того, как плохо злоупотреблять наркотиками. Я уже даже о сексе не думаю, честное слово.
— В Польше, — говорит Фанни, — на каждой вывеске стоит «drogi». Уже не помню, что это означает, но там везде это «drogi». Везде, куда бы ты ни поехал, сплошные «drogi».
— Поляки, — бормочет Шон, — да, поляки… У поляков наркота с ушей капает. Конечно, у них везде написано drogi drogi. Такой уж у них стиль жизни, у drogi-поляков, логично.
— А перед входами в бары, — продолжает Фанни, — на вывесках всегда написано Drinki Drinki, как будто они заманить тебя хотят.
