– Авава,– сказала хозяйка салона, глядя на меня круглыми глазами. Я понял, что она со мной здоровается, и в свою очередь вежливо отозвался на ее приветствие:
– Авава, сударыня.
Нервный господин, который только что собирался мочить меня собственноручно, вскочил на ноги и истошно завопил:
– Милиция!
– Авава,– сказал я ему.– Мы с вами не договорили, сударь.
– Да кто вы такой? – взвизгнула дама в первом ряду не менее нервно, чем господин.
– Мышкин Никита Алексеевич,– вежливо представился я сидевшим в салоне.– Это по паспорту. Тут вышла небольшая накладка. Меня обвинили в намерении взорвать Думу, тогда как я, наоборот, прибыл, чтобы ее спасти.
– А как вы сюда попали, молодой человек? – спросила меня слегка пришедшая в себя хозяйка салона.
Вопрос, надо признать, был по существу. Насколько я знаю, на Земле в дом принято входить через двери, а я воспользовался параллельным миром, вычислив по электронному импульсу местонахождение объекта, из которого ведется передача. Не спрашивайте, как это делается: честно говоря, не силен в в теории. Зато на практике знаю, как воспользоваться импульсами, излучаемыми не только электронными генераторами, но и человеческим мозгом. Последнее не всегда удается, ибо излучения человеческого мозга слишком слабы, но это детали, не имеющие к делу прямого отношения.
– Магическим путем,– ответил я ей, не вдаваясь в малоизученные подробности.
– Да он артист! – облегченно засмеялся нервный господин, и его смех подхватил весь зал.
Честно говоря, не очень понял, что означает слово «артист», но не стал спорить. Очень может быть, что на Земле именно так называют магов.
– А как вы попали в Государственную думу? – с сомнением покачала головой хозяйка салона.
– Да он же нудист! – отозвался за меня господин, переставший быть нервным.– Мне говорили, что они готовят демонстрацию протеста против террора, а я упустил из виду. Вы ведь против террора протестовали, молодой человек?
– Разумеется,– подтвердил я.– Жизнь готов положить в борьбе против оборотней и двуликих янусов.
– Вот! – гордо вскинул голову господин, переставший быть нервным.– Наша молодежь! Кто сказал, что мы ее неверно воспитываем?
– Вы всегда так, господин Жигановский! – сказала хозяйка салона.
– Так я ведь юрист, милочка моя! – отозвался мой защитник.– И депутат Государственной думы. Встать на сторону избирателя в его противоборстве с системой – мой гражданский долг. Если бы вас бездоказательно обвинили в терроризме, то Жигановский первым бы сказал прокурору «нет»!
– Рекламная пауза,– вставил я.
– Какая пауза? – непонимающе уставилась на меня хозяйка салона.
– Вон тот господин за стеклом все время вам сигнализирует и повторяет: «Реклама», «Реклама».
– Ах да! – спохватилась хозяйка салона.– Прервемся буквально на две минуты. А потом продолжим разговор на очень актуальную тему.
Никто почему-то не прервался – в том смысле, что все вдруг заговорили наперебой, указывая на меня пальцами. А один лысоватый господин из первого ряда даже вскочил на ноги и крикнул:
– Я протестую. Это опять фокусы Жигановского. Я не желаю участвовать в его избирательной кампании в качестве статиста. А от вас, Марьяна, я не ожидал. Устроили Жиган-шоу с переодеваниями. Учтите, я буду жаловаться в Центризбирком. Это фальстарт, Венедикт Владимирович, и он вам дорого обойдется.
– Вот ведь придурок,– обиделся Жигановский.– Да я его в первый раз вижу. Но надо же было выручать Марьяну, у которой на передаче молодые люди выскакивают из-под лавки, как черти из табакерки.
– Я вас умоляю,– обиделась хозяйка салона.– У ме-ня он хотя бы одетый, а по вашей Думе ходил в чем мать родила.
– Это происки Жигановского. Это он протащил в Думу нудистов! – опять вскинулся лысоватый.
– Эфир,– громко произнес я.
– Какой еще эфир? – вскинулась Марьяна.– Что вы тут командуете, молодой человек?
– Тот же самый господин за стеклом вам сигнализирует и повторяет: «Эфир, прямой эфир».
– Господи,– нервно отреагировала Марьяна.– У ме-ня что-то с наушниками. Я прошу прощения у телезрителей за маленькие технические неполадки.
– Пустяки,– весело сказал Жигановский.– Зато мы с вами разоблачили запущенную кем-то утку о голом террористе, якобы собравшемся взорвать Государственную думу. Теперь осталось выяснить, кто стоит у истоков этой чудовищной провокации.
– А что тут выяснять? – выкрикнул лысоватый.– Если это не Жигановский, то либо коммунисты, либо либералы.
– Центристы! – дуэтом ответили два господина, сидевшие слева и справа от Жигановского.
– А вы что думаете по этому поводу? – неожиданно спросила у меня Марьяна.
– Я бы поручил расследование этого дела шефу жандармов графу Бенкендорфу.
Про Бенкендорфа я, кажется, ляпнул зря. Очень может быть, что его уже сняли со всех занимаемых постов. Во всяком случае, на лицах Марьяны, Жигановского, нервной дамы и отвечавших дуэтом соседей юриста появилось удивление. Зато лысоватый кругленький господин буквально взвился со своего места:
– Я протестую. Это провокация и инсинуация Жигановского, затрагивающая честь лидера нашей партии!
– Да сядьте вы, Колодин,– раздраженно бросил Венедикт Владимирович.– Ну пошутил молодой человек, продемонстрировав знание отечественной истории. Чем вам Бенкендорф-то, прости господи, не угодил? Не Берии же расследование поручать.
– А давайте проведем голосование,– сказала с ласковой улыбкой Марьяна.– Кому бы вы, господа, поручили расследование: если Бенкендорфу, то нажмите на правую кнопку, а если Берии, то на левую.
– У вас опять проблемы с наушниками,– сказал я хозяйке солона.– Все тот же господин за стеклом крутит пальцем у виска и повторяет: «Вот дура, вот дура!»
– Наше время подошло к концу,– мгновенно среагировала на сигнализацию Марьяна.– Давайте порадуемся за молодого человека, который оказался не террористом, а всего лишь астрологом и нудистом. С чем я нас всех и поздравляю.
– Реклама,– вздохнул я вслед за утомленным человеком за стеклом и отрешенно махнул рукой.
– Вы по губам читаете? – спросила у меня Марьяна с интересом.
– Нет, просто слышу.
В этот момент на меня насели люди в темных костюмах с требованием предъявить документы. Раскидать их по углам труда бы не составило, но я проявил выдержку. В конце концов, опытный резидент не должен ничем отличаться от окружающих. Так нас учили в Школе, и, надо сказать, полученные там знания на этот раз сослужили мне очень хорошую службу. Паспорт лежал в кармане халата, и я без споров его предъявил. Надо отдать должное Жигановскому – он немедленно поспешил мне на помощь, хотя и слегка покривил душой.
