— Газу, — шепнул он Шкету.
Двигатель взревел, колеса с визгом провернулись, цепляя асфальт. Позади всё тоже резко ожило и задвигалось: лжегаишник рванул с плеча «сучок»,[49]водитель катка выхватил пистолет, рабочие разом побросали лопаты и толпой кинулись в ментовский микроавтобус. Грохнули выстрелы, заревел мотор, захрустела под колёсами щебёнка…
— Давай, милый, давай! — Брагин оглянулся, вытер ладонью лоб, собрался было закрыть своё окно и вдруг, не удержавшись, заорал: — Тормози!
На них, ревя мотором и слепя прожекторами, надвигался грейдер. Пёр в лобовую, мощно играя колёсами и грозно выставив отвал. А в тылу уже стартовала расцвеченная, словно новогодняя ёлка, «Газель», набитая вооружёнными лиходеями. «Камри» клюнула носом, и Брагин в обнимку с тубусом «Таволги»[50]выкатился наружу. Мягко припал на колено, привычно сглотнул, чтоб слабее дало по ушам… Трубу на плечо, мушку вверх до упора, предохранительную чеку долой, планку диоптра поднять… Совместить метку прицела с целью, сделать плавный вдох и на выдохе, открыв рот, надавить на спуск…
Реактивная граната со злым шипением устремилась к цели. Через мгновение жутко грохнуло, прожектора тотчас погасли, и на месте грейдера расцвёл, разбросал огненные лепестки чудовищный цветок. Путь вперёд был освещён и свободен. А вот дела в тылу были хреновы: там набирала скорость ревущая «Газель» и из её окон стреляли.
— Ходу! — залетел в машину Брагин.
Шкет утопил до пола газ, «Камри» ушла на обочину, миновала чадное пожарище и вырвалась на свободу. И вдруг… дёрнулась, завиляла, чуть не сорвалась в кювет и начала быстро терять скорость.
— Заднее правое, — проворчал Шкет, выругался и с тихой ненавистью добавил: — Такую мать, экономим на спичках.
Он был прав. Багажник с бензобаком — так, чтобы, не дай бог, что с деньгами не случилось, — в «Тойоте» бронировали, салон похуже, но тоже как-то укрыли, а вот колёса, положившись на российское авось, вниманием обошли. Ни жёсткого пластикового обода, ни самозаклеивающихся шин… вообще ничего. Возили несчётные миллионы и пожалели несколько тысяч долларов на комплект колёс, не боящихся пуль.
— Хороший выстрел, первый, — послышался в эфире голос Гены. — Искры из-под правого заднего тоже ничего, прям бенгальские огни. Может, нам всё же дистанцию сократить?
Что в переводе значило: «Да я эту паршивую „Газель“ в узел завяжу, только скажи».
— Запрещаю, не свети машину, — буркнул Брагин и кинул очередной взгляд за корму.
Расстояние сокращалось, сукины дети стреляли вовсю, хорошо ещё, зад у «Камри» бронированный, так что пока опасности нет. Однако с безобразием требовалось немедленно кончать: поди знай, что ждёт впереди, и живой активный враг на хвосте совсем ни к чему.
«Ладно, гады, сами напросились…» Брагин перелез на заднее сиденье, приоткрыл левую дверцу и, придерживая её ногой, взял в обе руки по гранате. По старой доброй чугунной ребристой «лимонке».
— Ну-ка, дёрни за колечко… — протянул он правую руку Шкету, гранату в левой обиходил сам, прикинул расстояние и негромко приказал: — Придерживай, пла-а-авненько…
Расклинился покрепче, толкнул ногой дверцу и, отпустив на гранатах прижимные рычаги, принялся считать:
— И раз, и…
На счет «два» обе гранаты почти синхронно устремились назад. Одна — накатом по асфальту под копыта «Газели», вторая — по воздуху, сложной траекторией в район лобового стекла. На счет «три» Брагин охнул, выругался и схватился за плечо: пока швырял гранаты, зацепило. А потом за кормой почти дуплетом хлопнуло — резко, отрывисто, совсем не как в кино, где для зрительского удовольствия устраивают грохот, пламя и клубы чёрного дыма. Гранаты взорвались не очень зрелищно, но «Газель» словно споткнулась. Она взбрыкнула и, переворачиваясь в воздухе, улетела через кювет. Лес здесь был густой — неуправляемая машина смялась о замшелую, дремучую и ни в чем не виноватую ель. Вот тут-то грохнуло уже как следует, и «Газель» в лучших традициях кинематографа загорелась.
Эх, не стареет граната «Ф-1», земной тебе поклон, довоенный оружейник товарищ Хромеев…
Брагин между тем сосредоточился и сквозь зубы скомандовал Шкету:
— Давай, давай поехали, полный ход!
Плечо болело зверски, однако рука слушалась, и кровь, судя по ощущениям, не то чтобы хлестала ручьём. Как видно, зацепило вскользь, по касательной, а впрочем, сейчас было совсем не до того.
— Малый ход. — Метров через пятьсот Брагин высмотрел впереди место на обочине. — Всё, хорош, стопори. Пора нам, брат, размять ноги.
— Второй первому, — раздалось из рации. — Вас подобрать? Я в прямой видимости.
В голосе Гены сквозило уважение — ай да командир, здорово «Газель» ушатал.
Брагин не дал себе поблажки.
— Отставить, не свети машину, — сказал он Гене. — Проезжай где-то с километр и жди. Мы с грузом ножками.
— Второй первому. Понято…
И «Мерседес» умчался вперёд, а Брагин со Шкетом выбрались из «Камри» и, повозившись, откупорили рябой от пуль багажник, где лежали прикованные миллионы. Таскай их теперь в ночи на собственном хребте. Да сначала все следы уничтожь…
— Ну что, прощай, подруга…
Брагин открыл бардачок, нащупал корпус ликвидатора, вытащил «контрольку», свинтил колпачок, мгновение помедлив, включил тугой тумблер. Вот и всё, время пошло. Как в кино, только обратного отсчёта женским голосом здесь не будет… Так что быстренько мешок на спину, ноги в руки и вперёд через кювет. По жирно чавкающей грязи, по чёрной траве в талых глыбках мокрого снега, меж стволов деревьев, параллельно шоссе… Ходом, ходом, ходом, не считая шагов и не глядя на часы. Когда настанет время икс, будет ясно и так.
Слева-сзади полыхнуло огнём, оглушительно грохнуло и прошлось упругой разрушительной волной, хлестнув по мешкам снежными брызгами с веток. Два килограмма пластида, заложенные в нужных местах, превратили многострадальную «Тойоту» в пятно копоти на асфальте. Какой там VIN-код, какие номера, какое что?.. Брагин охотно посмотрел бы на тех, кто станет ползать на четвереньках по болотине и густому лесу, разыскивая крохотные обломки. Не тот случай, ребята.
— Здорово, нас даже ветром толкнуло, — восхитился у него в наушнике Гена. — Первый, я на месте, как у вас?
Спросил по-товарищески, с заботой. Бегать с грузом в темноте по незнакомым местам — удовольствие ниже среднего.
— Выдвигаемся, — коротко ответил Брагин.
Плечо под тяжестью рюкзака болело невыносимо. В мешке как минимум пуда два, одна купюра весит где-то грамм, значит, за плечами у него примерно три лимона. Это в предположении, что он тащит доллары, причём стобаксовыми купюрами. Что не рубли, это точно, Москве они не нужны. А если там новомодные евро?..
