Это было самое длинное связное предложение, которое Елена услышала от Марка, но она не обратила на это особенного внимания, так как содержание сказанного впечатлило ее в данный момент гораздо больше.
— Вид и точная позиция этого сигнала, — потребовала она.
— Возможна аудио-, видео— и многоканальная связь. Позиция на экране.
Экран, увеличив изображение, превратил его на гравидаре в трехмерное. Он показал три точки координат, в начале которых находился «Гетсу Фун», и совместил это графическое изображение с картинкой, поступающей с внешней камеры, которая в телескопическом режиме медленно, на ощупь подбиралась к зафиксированным координатам. За пределами широкого звездного поля пока не было видно ничего.
— Можешь ли ты что-либо предпринять с сигналами, которые ловишь?
— Что значит «что-либо предпринять»? Объясните, пожалуйста.
«Логический уровень один и шесть», — подумала Елена. Вслух она сказала:
— Возможно сделать так, чтобы я могла их видеть и слышать? Как их посылают?
— Ответ положительный. Сигналы передаются как разновидность записи, которая не применяется уже в течение двухсот сорока одного года.
— А ты понимаешь эту запись?
— Ответ положительный. Этот модуль понимает сомнительную запись.
Неужели в ответе прозвучали горделивые нотки? Вряд ли. Но если Елена еще недавно отнеслась бы к этому предположению немного скептически, то уж теперь-то она смогла полностью оценить тот факт, что у нее на борту был именно этот, якобы «древний» бортовой компьютер. Кроме того, она уже начала привыкать к кратким и точным ответам Марка, где содержался максимум информации на заданный вопрос, никогда и ничего не добавлялось от себя, как это любили делать более «хитроумные» машины последних поколений.
— Хорошо, тогда дай мне, пожалуйста, возможность посмотреть на это вблизи.
Как подтверждение, рядом с картинкой телескопа появился еще один индикатор.
Картина, представившаяся взгляду Елены, была достойна внимания: бледно-зеленый двухмерный овал лежал на чуть более темном, но тоже зеленом фоне, который делился на мелкие шестиугольные чешуйки. Большая, нанесенная коричневой краской надпись, которая чуть шевелилась и создавала световые блики, похожие на мерцание звезд, простиралась справа и слева, возвышаясь над светло-зеленым овалом, и гласила на латинице:
WJASL ITZAK SHOSH
Пока Елена размышляла, не лишилась ли она рассудка, Марк проиграл аудиозапись, которую только что принял.
Елена изумленно вздрогнула.
Явно искусственно созданный голос, немного пришепетывающий, но в целом вполне понятный, провозгласил на старо-японском языке:
— Внимание, инопланетный космический корабль гонеров! Мы сердечно приветствуем вас в зоне приближения к космической станции Пик Профита. Пожалуйста, сохраняйте ваш теперешний курс и дождитесь личных указаний пилота-лоцмана. Подтвердите прием.
— Они имеют в виду нас?
И поскольку компьютер не отвечал, Елена сформулировала вопрос «по-марковски»:
— Марк, относится ли этот сигнал к нам?
— Ответ положительный. Канал обмена данными воспринимает наш корабль как получателя информации.
Если верить гравидару, в непосредственной близости от «Гетсу Фун» не было другого корабля. Если то, что сказал Марк, правда, то сигнал действительно относился к ним! Но что такое «космический корабль гонеров»? И почему с ним перепутали их старый земной космический корабль?
— Марк, подтверди, пожалуйста, прием информации.
Компьютер сделал то, что ему было сказано. Елена в это время работала над коррекцией картинки с внешней камеры. Там, на большом расстоянии, виднелся темный силуэт. Ну должна же она суметь получить четкое изображение!
Спустя примерно четыре минуты зеленый овал с бессмысленной надписью исчез с экрана сканирующего оптического устройства и сразу же уступил место чему-то другому.
И это «что-то» двигалось и смотрело на Елену живыми красными глазами.
— Говорит Аолекос Киссандра Миносос Первый, служба безопасности полетов. Хоть мы и сомневаемся, что с вами, представитель гонеров, можно будет заключить выгодные сделки, мы все равно рады приветствовать вас. Сейчас вам передадут номер коридора для захода на посадку и место в доках. Желаем вам приятного ночедня. Райя.
ГЛАВА 19 Иногда можно услышать утверждение, что мы, телади, не обладаем художественным даром. Не слушайте их, коллеги. Каким же образом мы смогли бы достичь такой финансовой мощи во Вселенной, если бы не умели искусно применять наши способности?
Бомандрола Сизифшюс Нианделей Восьмой, руководитель отдела реализации фондовой биржи
Быстрым шагом он преодолел последние метры коридора. Точно напротив входа в стеклянный туннель, ведущий к яхте, он обнаружил несколько маленьких магазинчиков, которые раньше как-то не заметил. Магазины находились прямо в стене станции, а за их витринами, созданными из какой-то жужжащей энергии, как на шведском столе были выложены странные вещи.
На вывеске над лавкой, которая находилась ближе других к Нопилею, было написано: «Игинара коммьюникейшнз и современное волшебство», то есть специализированная торговля электроникой.
А рядом с лавкой находилось кафе под названием «Тупик Профита». Тупик Профита? Нопилей задумался. Это какой-то каламбур, где обыгрывается название самой станции Пик Профита? Арендатор кафе наверняка не был телади! Он решил, что позже обязательно зайдет в кафе, потому что этот нелепый юмор ему понравился и даже пощекотал его чешуйчатый гребень.
Третья и последняя лавка из тех, что находились недалеко от «Счастья Наяны», называлась просто — «Сувениры Эбелона». Следуя интуитивному влечению, Нопилей подошел поближе к витрине.
Здесь тоже располагались странные вещи: скребок для чешуи в форме станции; управляемый снаряд длиной в руку, который гораздо больше подходил лавке с электроникой, но затерялся здесь, вероятно, из-за своей безвкусной ярко-желтой окраски; почтовые открытки с изображением райского островного архипелага Хила-Амбриель на Дезолуме VII, сделанным с высоты птичьего полета; две жутких керамических фигурки — нэцке, одна страшней другой; невзрачный квадратный швеллер, окрашенный в серый цвет; странно изогнутый пузатенький прибор с длинной шеей, натянутыми проводами и с надписью по-аргонски «Ги/та/ра». Тут воображение Нопилея зашло в тупик.
Но то, что в конце концов привлекло к себе его внимание и больше уже не отпускало, была скульптура, вполовину ниже и уже, чем странный аргонский предмет, и которая в принципе не представляла нечто конкретное. Она стояла на темно-зеленой подставке, изменяла цвет и форму с едва заметной скоростью, как большой яркий кусок резины, который никак не может решиться, в каком же образе ему застыть.
