Эдвард наконец повернулся к ней. К ее удивлению, капитан, похоже, не испытывал ни малейших угрызений совести. Больше того, в глазах его вспыхнул гнев. Давина даже слегка опешила.
— Вероятно, мне еще не раз придется разочаровать вас, миледи. И все равно я всегда буду рядом — даже после того, как он оставит вас.
Давина совсем растерялась. Она еще хлопала глазами, гадая, что на это сказать, но тут ее окликнул Финн. Давина мысленно застонала — и надо ж было такому случиться, чтобы из всех мужчин в лагере именно ему приспичило поговорить с ней. Не хватало еще, чтобы этот потомок Стюартов стал свидетелем ее слабости. Всю свою жизнь Давина боялась остаться одна. Какие бы узы ни связывали ее с Эдвардом, они оказались намного крепче, чем ей казалось. Она была бы счастлива подарить Робу то, о чем он просил, — свое доверие. Однако тайна, которую она хранила, была слишком страшной. Давина уже поняла, какую ценность имеет жизнь наследницы английского престола. Да и Роб, судя по всему, успел уже убедиться в этом под стенами аббатства Святого Христофора. Будет ли он с такой готовностью сражаться за нее, когда поймет, что ему предстоит встретиться в бою не только с людьми герцога Монмуга?
Когда они с Коннором добрались до лагеря, Давина украдкой покосилась на Роба. Стоило ему оказаться рядом, и каждый нерв в ее теле звенел, как туго натянутая струна.
Проходя мимо, Роб скользнул взглядом по Эдварду, лицо его помрачнело как туча. Давина успела обернуться как раз вовремя — увидев во взгляде Эдварда вызов, она незаметно цыкнула на него, моля Бога о том, чтобы Роб ничего не заметил. Спятил он, что ли? Глядя на этих двоих мужчин, можно было не сомневаться, кто выйдет из схватки победителем. К счастью, видимо, Эдвард тоже это понимал, потому что тут же поспешно опустил глаза и принялся озабоченно разглядывать свои сапоги.
Послышались веселые крики, а мгновением позже Давина оказалась в объятиях Коннора, который на прощание тепло обнял ее. Потом к ней подошел Колин, и Давина смущенно улыбнулась младшему брату Роба. За последние дни они вдвоем часто засиживались у костра, но Колин всегда держался отчужденно, а его невозмутимое лицо и пристальный, немного хищный взгляд холодных серых глаз даже слегка пугали ее — она так и не смогла понять, как он к ней относится. Как она и ожидала, он и не подумал улыбнуться в ответ.
— Я поговорю с ним, — нагнувшись к ней, пообещал Колин. — И выясню, достоин ли он твоего уважения.
Давина мгновенно догадалась, кого он имеет в виду.
— Молю Бога, чтобы это было так.
Чудо из чудес! Лицо Колина при этих словах озарилось улыбкой, которая — Давина была уверена в этом — разбила бы куда больше девичьих сердец, чем ухмылка Финна.
— Я тоже, прекрасная леди.
Маленький отряд отправился в путь. Давина позволила Финну подсадить ее в седло, а потом, когда он занял свое обычное место подле Роба, долго слушала его рассказы о мужестве и бесчисленных подвигах великолепного капитана Коннора Гранта.
Эдвард старался держаться на расстоянии, но Давина чувствовала, что он не спускает с них глаз. Его последние слова, в которых слышалось предостережение, не давали ей покоя.
Давина уже поняла, что влюбилась в Роба — отчаянно и безнадежно! И от одной мысли о том, что она никогда больше не увидит его лицо, никогда не почувствует, как его руки обнимают ее, а губы прижимаются к ее губам, сердце разрывалось. Конечно, она не хотела, чтобы кто-то — не важно, Роб или кто-то еще — погиб, защищая ее, просто его сила, его виртуозное умение владеть мечом, а больше всего его несокрушимая уверенность в себе заставили ее поверить, что этого не случится. Само собой, это ее не оправдывало… и тем не менее эта мысль помогла ей держать язык за зубами, пока они не взошли на борт английского судна, которое должно было доставить их в Слит.
Обычно Роб терпеть не мог путешествовать по воде, предпочитая зыбким волнам твердую землю под ногами. Правда, он, скрепя сердце, вынужден был признать, что английский корабль, на котором они плыли, оказался самым лучшим, если не самым крупным из всех, на которых ему случалось бывать. И все-таки ему тут не нравилось. Чтобы покрепче держаться на ногах, Роб был вынужден привалиться спиной к мачте и расставить ноги пошире. Он машинально искал глазами Давину. Впрочем, долго искать ему не пришлось — ее темный силуэт четко вырисовывался на фоне бархатной синевы неба. Она напомнила ему статую Калипсо на носу корабля — плечи расправлены, широкая юбка развевается вокруг ног, словно парус.
Как будто почувствовав на себе его взгляд, Давина повернулась и с улыбкой помахала ему рукой. От этой улыбки у него подогнулись колени. Роб вполголоса выругался — все это чертово море, будь оно проклято! И волны, швыряющие громадный корабль, точно скорлупку. Давина беззаботно рассмеялась — судя по всему, она даже не думала о пугающей бездне под ногами. Она так привыкла жить с ощущением холодного дыхания смерти, что сейчас наслаждалась новыми для себя ощущениями.
— Это и есть Скай? — спросила она, указывая на небольшой островок слева от корабля.
— Нет, это Эйг, — крикнул в ответ Роб.
И судорожно вцепился в мачту, когда судно резко накренилось в сторону. Смех Давины, подхваченный соленым ветром, взмыл к небу, не дождавшись его, она сама направилась к нему. Глядя, как она балансирует на качающейся палубе, Роб ошеломленно покачал головой — казалось, она плывет к нему, словно перышко, подхваченное свирепым ветром. В этот момент огромная волна подхватила корабль, от мощного удара нос судна задрался вверх. Роб инстинктивно вытянул руку и рывком притянул ее к себе. Со слабым криком она упала ему на грудь. Крепко прижав ее к себе, Роб заглянул в ее голубые глаза — и почувствовал, что тонет, будто в морской пучине. Давина беззаботно рассмеялась, и сердце Роба растаяло. Ее улыбка была точно луч солнца, встающего из-за холмов его любимого Куиллина.
— Будь осторожнее, милая, — хрипло прошептал он, окунув лицо в ее распушенные волосы. — Я не хочу тебя потерять.
— Я тоже не хочу потерять тебя, — выпалила Давина.
И поспешно закусила губу, испугавшись, что невольно выдала себя.
Роб, вспомнив обещание держаться подальше от нее, мысленно выругался. Господи, какой осел… неужто он всерьез надеялся, что у него хватит на это сил? Невольно улыбнувшись, он склонился к губам Давины. И сразу забыл обо всем. Сжав ее в объятиях, Роб впился губами в ее рот, а море ревело, швыряя корабль, и палуба ходуном ходила у них под ногами. Ни один мужчина не целовал ее до него, и ни один не посмеет сделать это, пока он жив. Всякий раз, как он держал ее в объятиях, он снова и снова подвергал серьезному испытанию свою выдержку, которую до этого дня считал железной. Он с радостью отдал бы все на свете, лишь бы иметь право назвать эту женщину своей. День за днем Роб сражался с собой, хотя давно уже понял, что эту битву он проиграл. Махнув на все рукой, он смирился и выкинул белый флаг.
Давина с такой невинной пылкостью отвечала на его поцелуи, что Роб задрожал. Чувствуя, как все его тело наливается свинцом, он с силой прижал ее к себе, словно надеясь, что этим облегчит боль, разрывавшую его чресла.
