Мне нечем было крыть.
— Переоденься, — усталым голосом произнес я. — Мы ждем тебя на улице.
— Невесте розы! — крикнул мне вдогон Чемоданов.
Я не мог ни смотреть на Настю, ни говорить с ней. Молча вышел из гостиницы, встал на ступеньках и попросил у прохожего сигарету.
— Ты на меня сердишься? — безвинным голоском спросила Настя. — Но что я могла поделать? Он бы все равно настоял на своем.
— Что-то ты больно счастливо выглядишь! — заметил я, раскуривая зловонную сигарету.
— Просто интересно, — ответила Настя и пожала плечами. — Все-таки в первый раз. Будем считать, что это репетиция нашей с тобой свадьбы.
— Может, ты еще первую брачную ночь в качестве репетиции потребуешь? — съязвил я.
Настя взглянула на меня и хмыкнула:
— Ой, ой, ой! Какие мы высоконравственные! За такие деньги, дорогой мой, можно и на брачную ночь согласиться.
— Уйди от меня подальше, — сплевывая, произнес я. — Не то ударю.
Неизвестно, чем бы закончился для невесты этот разговор, если бы не появился Чемоданов. Слава богу, у него хватило ума одеться прилично и он не напялил на себя свой замусоленный пуховик. Вытащив из кармана куртки сложенную газету, он протянул руку, пощелкал пальцами и приказным тоном сказал:
— Ну-ка, дай свой телефончик!
У меня уже не было слов, чтобы возразить. Я молча протянул ему трубку.
— Куда тут нажимать? — спросил Чемоданов.
— А куда ты хочешь позвонить?
— Да вот, нашел телефон фирмы, которая организует свадьбы, — сказал он, тыкая антенной в газету.
— Послушай, я сам все организую! Эта фирма с нас три шкуры сдерет!
— Какой жадный у тебя жених! — сказал Чемоданов Насте. — На моей диссертации восемьсот тысяч заработал, а копейки считает!
Он стал набирать номер. Мне стало дурно от злости, и я отвернулся.
— Алло? Это фирма «Гименей»? — громко говорил Чемоданов за моей спиной. — Проблема одна — хочу жениться… Да, вы правы, учиться не хочу. Ха-ха-ха!
Он любезничал с представителем фирмы дурным голоском, передавал трубку Насте, чтобы она объяснила, какое платье и какого размера хочет, потом снова брал трубку, продолжая оговаривать церковь, хор, количество и марки машин, ресторан и меню.
— И сколько за все?.. Сколько-сколько? — подвел он итог заказу. — Всего-то? А я думал, что больше.
Наговорил он минут на пятнадцать. Я вырвал трубку из его руки и подумал, что мобильник дешевле будет разбить.
— Начало венчания завтра в девять утра, — сказал он. — Это будет в Николо-Архангельском монастыре. Потом едем на могилу Неизвестного солдата, возлагаем цветы к памятнику жертвам сталинских репрессий…
— Короче, — перебил я его. — Сколько это будет стоить?
— Ерунда на постном масле, — весело ответил Чемоданов. — Восемь тысяч долларов.
— Сколько?! — ахнул я от непомерной наглости Чемоданова.
— Так это с кольцами, платьем и рестораном, — пояснил он. — Ты чего жмешься, Серёнька? И так по самому дешевому тарифу!
Настя радостно подпрыгнула и хлопнула в ладоши:
— Ой, как я хочу подвенечное платье!
Глава 21
Выпадение осадка
Мне показалось, что мне в горло вогнали сухую сосновую щепку. Я начал безудержно кашлять. «А может, — подумал я, — а ну их, эти американские деньги? Позвонить в НАСА, сказать, что передумал. Какое наслаждение — посмотреть, как Чемоданов вместе с Настей будут ползать у моих ног».
Я лишь вздохнул. Мысль была красивая и смелая. Но я уже слишком много потратил денег на всю эту затею. Мосты к отступлению были сожжены. Мне ничего не оставалось, как продолжать идти вперед к намеченной цели.
— У меня нет таких денег, — поставил я Чемоданова перед фактом.
— Продай квартиру, — безапелляционно заявил Чемоданов.
— Сейчас! — обозлился я. — А жить где я буду? На вокзале?
— Можно поменять на меньшую, — тихонько вставила Настя.
Ох, что-то не нравится мне она в последнее время!
— Прекрасная идея! — поддержал ее Чемоданов. — Если особенно не торговаться, все можно сделать за полдня.
— Послушай, — сказал я ему и положил руку ему на плечо. — Одолжи мне десять тысяч баксов, а как получишь восемьсот, вычти эту сумму.
Но Чемоданов покачал головой и отступил на шаг.
— Э-э, хитрец! — произнес он и помахал пальцем. — Как же ты привык все время жить за чужой счет! А как я потом докажу, что ты мне был должен? Ты же шум поднимешь, в суд на меня подашь…
— Я тебе расписку дам! — перебил я его.
— В Америке твоей распиской даже в сортире воспользоваться нельзя будет. У них там с бумагой все в порядке.
— Да ладно тебе мелочиться! — сказала Настя и ущипнула меня за руку. — Нас такие деньги ждут, а ты из-за каких-то восьми тысяч проблемы устраиваешь.
Она стояла на стороне Чемоданова уже не таясь. «Продаст она меня, — подумал я. — Можно сказать, уже продала. Не надо было впутывать ее в это дело».
— Ну что, спонсор? — обратился ко мне Чемоданов. — Почему стоим? Погнали в загс!
Мне казалось, что я падаю в пропасть. Скорость нарастает, гибель неотвратима. Я в ужасе оглядываюсь, надеясь за что-нибудь ухватиться. Но гладкая стена не оставляет никаких шансов на спасение.
Пришлось признать: я потерял инициативу и теперь молча и безропотно делал то, что мне навязывал Чемоданов.
Я отошел подальше от жениха с невестой, которые вполголоса ворковали, споря о том, можно ли в это время года купаться в Атлантике у берегов Америки, и позвонил своему риелтору. Совсем недавно я разговаривал с ним тоном богатого клиента, твердо держал свою цену и не соглашался на компромиссы. Теперь все изменилось.
— Мне нужно десять тысяч долларов, — сказал я ему. — Сейчас. Немедленно.
— Вы уже решили продать квартиру? — оживился риелтор.
— Поменять, — ответил я. — Поменять на меньшую. Подыщите какие-нибудь варианты, но деньги привезите немедленно. Я торговаться не буду.
— Хорошо, — согласился риелтор, смекнув, что может неплохо заработать на мне. — Я буду у вас с деньгами через пару часов.
Я встал на обочине и принялся ловить попутку. Молодые радовались жизни неподалеку от меня. В какой-то момент я почувствовал, что мною овладевает паника, что я стою на грани катастрофы. В игре пошли слишком крупные ставки, и проигрыш означал бы мой полный крах. Я и без того уже потерял слишком много: работа, старая квартира, машина. На очереди стояла новая квартира. Авантюра, это ненасытное чудовище, пожирала мое состояние с ужасающей быстротой, а отдачи пока не было никакой. «Одумайся, Серёнька, — обратился я к себе идиотским прозвищем. — Еще можно остановиться, сохранить то, что есть. Я ведь не все ходы испробовал. Можно предложить американцам все права на диссертацию за четыреста… даже за триста… да хотя бы за двести тысяч долларов!»
