— Пожалуй.
— Надеюсь, вы не думаете, что это я? Я не убийца, и потом сначала я хочу поговорить с моим адвокатом.
— О-ля-ля! Спокойно. Я ведь пришел не арестовывать вас. Если вы будете сотрудничать, проблем не возникнет.
— Тогда можно попробовать…
— Я готов, патрон, можете начинать.
— Итак, вы ведь были последним, кто видел вчера вечером Марьетта?
— Да, ну и что? Я был последний, кто выпил с ним по стаканчику, и вы нас видели. Мы вместе вышли.
— Мне сообщили, что перед уходом вы поссорились, и, судя по состоянию, в каком вы находились, я склонен этому верить.
Анж, немного смущенный, дотронулся до брови, повторив жест боксеров, и рассказал полицейским об обстоятельствах, заставивших двух мужчин подраться:
Марсель был очень возбужден, он хотел выпить еще, но Блашар был против. Ему пришлось применить силу и выставить Марселя вон.
— Берегись, Блашар, ты потеряешь ценного клиента!
Анж и Марсель дошли до угла церкви. Площадь была освещена оранжевым светом, напоминающим прежние фонари на парах натрия. Остановившись, унтер-офицер расстегнул ширинку и начал мочиться на церковную стену.
— Слушай, сейчас я попробую написать свое имя. М… А… Но вот с Р труднее…
Шум жидкости, льющейся на мостовую, внезапно вызвал такое же желание у Дютура. И вот уже он подражал жандарму, стоя рядом с ним.
— Анж — это гораздо легче, всего три буквы.
Марьетт посмотрел на половой член своего приятеля:
— Ба, значит, правда то, что говорят про ангелов![26]
— Это еще что за ерунда?
— А то, что у них нет члена!
Рассерженный Анж, держа свой инструмент в руке, повернулся в сторону Марьетта и помочился ему на правую ногу.
— Ну, у кого теперь маленький пенис, мерзавец?
Оба они подвыпили, и тон быстро повышался.
— Сам ты мерзавец! Твой отец плохо воспитал тебя!
— Оставь в покое моего отца, он не имеет ничего общего с таким ничтожеством, как ты!
— Сам ты ничтожество! Впрочем, если твой отец умер от горя, то по твоей вине…
Задетый за живое, Анж Дютур тотчас перестал облегчаться. Не дав себе труда спрятать свой маленький инвентарь, он схватил Марьетта за воротник. От удивления жандарм облил себе брюки и ботинки.
— Не вздумай больше говорить о моем отце, не то кончишь, как Анисе.
Отставник резко оттолкнул своего обидчика. И вот уже оба пьяницы, с пенисами наружу, начали угрожать друг другу.
— Думаешь, ты напугал меня своими угрозами? Я жандарм!
— Жандарм или нет, но только это не помешает тебе сгинуть, вроде кюре, если будешь доставать меня!
— Это ты мне угрожаешь, мне? Попробуй сунься, гаденыш, убийца! Ты только и годен на то, чтобы кюре убивать, но окажись перед тобой мужчина — и ты слиняешь…
От слов быстро перешли к действиям: удары кулаком, оплеухи, укусы, пинки ногой… Выбившись из сил, мужчины с трудом поднялись на ноги, застегнули ширинки, обменялись еще несколькими оскорблениями и разошлись.
Механик посмотрел капитану прямо в глаза:
— После этого я отправился восвояси. Я еще встретил Андре, он может подтвердить вам, что я был один.
— Я так и сделаю. И где все это происходило?
— Прямо за церковью, может, он и Марьетта видел с расквашенным носом.
— О'кей, я проверю все это.
— Я ничего не сделал!
— Еще одна вещь, вы можете приподнять штанины ваших брюк?
— Это еще зачем?
— Не задавайте вопросов, делайте, что вас просят.
Анж, очень удивленный, сунул руки в карманы и приподнял брюки.
Памела сидела в зале ресторана перед стопкой меню. В полдень дежурным блюдом будет ландский салат и стакан сент-эмильонского вина. Цена — 18,90 евро. Она должна вписать это во все тридцать меню. Дверь бара оставалась открытой, и Памела не слышала, как вошла помощница Кюша.
— Мадмуазель Блашар, я лейтенант Маджер.
— Да, здравствуйте, это вы работаете с капитаном?
— Так точно.
— Я видела вас на днях на террасе. Вам что-нибудь подать?
— Нет, ничего, благодарю вас. Я пришла задать вам несколько вопросов по поводу минувшей ночи.
— Это ужасно. Надеюсь, вам скоро удастся поймать негодяев, которые стоят за всем этим.
— Я здесь как раз для этого.
— Я слушаю вас.
— Капитан сказал мне, что вчера вечером Марьетт пришел в себя на несколько минут.
— Да, верно, я думала, что он спасен, а потом…
— Он успел что-нибудь сказать?
— Он пробормотал слово или два, но я ничего не разобрала.
— Вы были с капитаном перед драмой?
— Нет, я была у себя в комнате.
— Продолжайте.
— Послышались крики, и я подошла к окну. Тут я услыхала свое имя. Возле фонтана я увидела капитана. Он держал на руках Марьетта.
— Вы спустились к нему?
— Да, но он уже бросился вслед за убийцей.
В гараже Кюш держал в руках копию досье криминалистического учета Анжа.
— Вы можете рассказать мне об этом?
— Я уже рассказывал вам тогда, в машине техпомощи.
— Вы говорили в общих чертах, а меня интересует подробности.
Анж сбросил свою маску, голос его задрожал:
— В тысяча девятьсот девяносто девятом году мой отец тяжело заболел. Он был здесь мэром.
— Я знаю, но продолжайте.
— Он занимался фамильным виноградником. Наше вино было одной из опор содружества. Я должен был заменить отца, но не был готов к этому. В ту пору я влюбился в Памелу, дочь Блаша, и думал только о ней. Управление хозяйством меня не интересовало. Я был молод, неопытен, а главное, глуп.
— Продолжайте.
— Из-за болезни отца, состояние которого все ухудшалось, с финансами вскоре возникли проблемы. Лечение обходилось все дороже и дороже, и я оказался в затруднительном положении… Он никогда раньше не болел и понятия не имел о страховке.
— И тогда вы решили стать алхимиком, не так ли?
— В две тысячи первом году урожай выдался не слишком хороший, и, чтобы увеличить продукцию, я смешал вино из своего поместья с малоизвестным итальянским сортом. Однажды я признался в этом отцу Анисе. Я думал, он никому не скажет, но он все выдал.
