аисты воруют у них яйца и птенцов. Каждому пришло на память что-то свое, и каждого охватила внезапная мучительная тоска по прошлому. Вспомнился им запах дыма, запах двора и запах свежего корма. Все громче раздавался тоскливый рев, которому вторило щебетание ласточек, как прежде, увлеченно кружащихся над стадами…
И Рекс почувствовал себя необычайно взволнованным. Он прекрасно знал аистов. Те гнездились около усадьбы на старой лиственнице и не раз таскали картофель из его миски! Не раз ради забавы он гонялся за ними по лугам! Столько воспоминаний явилось вместе с ними!
– Там уже холодно, выпал снег! А им с нами по пути, – громко умилялся пес.
Лишь волчица отнеслась к их прилету с презрением и возмущением.
– Мусорщики, жабоеды! Подходящая компания для псов, чтобы вместе охотиться по помойкам, – насмехалась она. – Я еще понимаю журавлей – те живут по своим законам вдалеке от людей, но этот сброд, эти дворовые воры, вечно голодные и вечно высматривающие, что бы еще урвать, эти крикуны, изгадившие все деревья, ненасытные глотки! И никак от них не скроешься, все заметят и на весь свет растрезвонят. Скоро разберемся, какие они бойцы.
И она действительно разобралась, принеся среди бела дня пару пойманных аистов.
– Я схватила их на глазах у всех! Теперь будут грозиться мне месяцами.
Рекс весело прервал ее:
– Через несколько дней они вместе с журавлями отправляются в путь, а мы – сразу за ними.
Эти несколько дней прошли в странном состоянии возбуждения, ожидания и разговоров втихомолку. По ночам было слышно странное бормотание. И волчица подметила своим необыкновенным чутьем, не подав, однако, виду, что псы и даже часть овчарок, держась вместе, начали будто что-то замышлять. К тому же начались проливные дожди, а в перерывах между ними дикие вихри проходили по предгорьям. Настали темные, холодные и шумные ночи. Долины затянулись непроглядными туманами. Небо застили тяжелые бурые тучи, так что солнце напоминало зеленоватое тухлое яйцо. На море разгулялись бури, а волны стонали у берегов, взвиваясь пенными всплесками под облака. И негде было укрыться от этих обезумевших ветров и ливней, ибо терзаемые вихрем деревья ужасающе выли, заметая ветвями землю.
Как-то на закате журавли дали знать, что готовятся к отлету.
– Завтра отправляемся дальше. Я сообщу всем, – распорядился Рекс и, обглодав притащенную волчицей грудину, забрался в кусты и уснул.
Когда он проснулся, было уже совсем светло; дождя не было, а ветер разгонял послед-ние тучи.
– Идем! Вперед! Вперед! – завыл пес изо всех сил и повел вокруг мутным взглядом – предгорья опустели, лишь вспенившиеся воды с шумом разливались по травам.
– Куда же они подевались? – вырвался у него глухой вопль.
– Река разлилась, они были вынуждены спасаться от воды! – объяснила волчица. Ее сыновья стояли рядом, а несколько самых верных овчарок бегало вокруг, безуспешно пытаясь взять след.
– И не видать их нигде. Должно быть, они ушли еще до полуночи.
– Как они посмели без моего приказа, как посмели, – лихорадочно метался Рекс.
– А вот посмели. Еще удивительнее то, что я ничего не слышала, вот этого я не понимаю…
– Мы их догоним. Вперед! – завыл Рекс, вернув самообладание.
Он ринулся вперед, обгоняя воды, которые все быстрее уходили с лугов. Предгорья спускались вниз весьма круто – местами нужно было миновать скалистые утесы, местами под отвесными обрывами прятались окруженные деревьями маленькие озерца.
– Должно быть, они уже ниже, за этими водами. Наверное, их не видно из-за зарослей.
Но и там никого не оказалось. Осматриваясь вокруг, псы с удивлением заметили, что за водами следы внезапно сворачивали направо и тянулись до самых гор.
– Они заблудились. Несчастные! Они хотели обойти эти склоны и потеряли дорогу, – стонал Рекс.
– Надо же, как они гнали. Обычно и за два дня столько не проходили.
– Надо бы и нам шевелить ногами.
Они понеслись вскачь. Следы были хорошо видны на широком просторе: трава была помята и втоптана в землю, кусты поломаны. На низких кактусах висели клочки шерсти. На этом пути встречались многочисленные протоки, насыпи гальки и песчаные дюны, а заканчивался он у белых нагромождений известняковых глыб. За ними низко расстилался огромный, серый, печальный и выжженный солнцем край. То тут, то там искрились какие-то белые пятна и виднелись небольшие островки могучих деревьев.
– Они там отдыхают! – залаял один из псов, всматриваясь в точку, над которой кружили тучи птиц. Все тут же заметили лазурное озеро, окруженное ресницами перистых пальм, и обширные зеленые пастбища.
– Они лежат в тени, – завыли псы, вырываясь вперед.
Рекс, опередив всех безумными прыжками, первым очутился среди стад.
– Глаз у вас нет, – грозно завыл он. – Вместо того чтобы идти прямо в горы, на восток, вы, как тупые бараны, пошли в другую сторону! И без моего приказа!
Ему не ответил ни один голос, что разозлило его так, что, бегая как безумный, он лаял на всех подряд и, дав волю своей натуре, тут и там хватал кого-нибудь клыками, бодался и скреб землю когтями.
Тысячи непонимающих глаз смотрели на него – они устали от дороги и жары, хотели спать, а он мешал им наслаждаться отдыхом. Место они уже выбрали – прозрачные воды дышали прохладой, пальмы давали сладкую тень, трава была вкусной и мягкой, а легкий ветерок покачивал их в приятной дреме, словно напевая колыбельную.
Рекс, немного отойдя от гнева, решительно объявил, что после отдыха они сразу же возвращаются туда, где их ждут журавли.
– Оттуда мы двинемся прямо через горы. Это будет наша последняя дорога. Переходы широкие, через луга, над рекой. Только три привала – и конец нашим скитаниям.
– Мы не вернемся! Иди сам в ту сторону! Наши дороги уже разошлись! – поднялся громовой рев.
Рекс вертелся на одном месте, словно его камнем ударили, и не верил своим ушам.
– Дорога ровная, как через поля, – продолжал он, – мы пройдем ее без труда, а потом конец…
– Брешешь! Брешешь! – залаяли сразу все псы, высовываясь из-за свинских туш.
Волчица вместе с собратьями накинулась на них, псы стали отчаянно защищаться, тем более что им на помощь пришли старые свиньи. Начался большой переполох.
А Рекс, потеряв остатки самообладания, принялся смиренно скулить; он уговаривал, пытался взывать к разуму, обещал, воодушевлял и убеждал быть стойкими. Отчаяние блестело в его глазах, стекая обжигающими слезами. Перед ним открылась пропасть. Все его мечты обрушивались в эту бездонную яму и, как тот проклятый лес, засыпали его гибельной трухой. Он делал все ради них, и что теперь? Он удвоил усилия, временами падал, едва дыша, но вновь поднимался и остатками сил и чувств продолжал бороться с всеобщей тупостью, упорством и трусостью. Ведь он сражался за их благо.
– Вы губите себя! Губите
